Политика Англии в Африке

В январе 1952 г. губернаторы Северной Родезии и Ньясаленда и премьер-министр Южной Родезии Хаггинс были вызваны в Лондон для переговоров. Большинство английских буржуазных газет призывали образовать федерацию, прежде чем африканцы и критики проекта федерации в Англии мобилизуют эффективную оппозицию. Такого же мнения придерживались и представители колониальных властей. Хаггинс откровенно заявил: «Поспешность диктуется отчасти тем, что африканцы… из-за ведущейся среди них пропаганды будут все меньше и меньше расположены к федерации. Поэтому могут произойти волнения, когда вы ее осуществите»[137].

Хотя в обеих Родезиях и Ньясаленде развернулось массовое движение протеста против планируемой федерации, ее организаторы не намеревались привлекать представителей африканцев к обсуждению этого вопроса. Более того, они даже пе делали секрета из того обстоятельства, что федерация является сугубо европейским предприятием, проводимым в интересах европейцев и вопреки интересам африканского населения. Доказательством этого может служить заявление Хаггинса о том, что цель его приезда в Лондон — избавиться от предложений беспокойных защитников прав африканцев[138]. «Хаггинс и новый министр колоний (Литтлтон. — А. X.), — пишет историк Томас Фрэнк, — вели себя так, словно были убеждены, что африканцы не доросли еще до того, чтобы иметь собственное мнение, и что пытаться завоевать согласие их лидеров на федерацию… было бы пустой тратой времени»[139].

Попытки английских империалистических кругов игнорировать мнение африканского населения не могли скрыть от мировой общественности того факта, что это мнение не только су-шествовало, но и было выражено достаточно решительно и определенно. Этим мнением было: «Нет федерации!».

Английский план создания федерации вызвал к жизни мощную волну национально-освободительного движения в Северной и Южной Родезиях и Ньясаленде. Организаторами движения стали Африканские национальные конгрессы трех территорий, развернувшие кампании протеста против планов колонизаторов. Еще в 1951 г. делегаты Африканского национального конгресса Ньясаленда заявили лейбористскому министру Гриффитсу, что Англия стремится помешать образованию африканских государств и хочет навязать африканцам политику «господства белого человека», проводимую Южной Родезией. В петиции английской королеве, подписанной многими жителями Ньясаленда, также отмечалось, что федерация направлена на укрепление в Центральной Африке господства европейцев. Видный деятель движения за независимость Ньясаленда Хастингс Банда, будучи в Лондоне, писал десятки памфлетов, разоблачавших коварные планы английских империалистов. «В языках банту, — писал Ф. Мэзон, — не существует слова „федерация"; единственное слово, которое может быть использовано вместо него, — амальгамация. За этим была более чем лингвистическая правда… В ответ на объяснение, что власть в федерации разделяется между федеральным и территориальными правительствами большинство африканцев ставили во главу угла вопрос: „Но кто же в конечном счете хозяин?"» [140].

Когда в апреле 1952 г. в Ланкастер-Хаузе в Лондоне открылась конференция для выработки конституции будущей федерации, прибывшие в Англию пять африканских делегатов от Северной Родезии и Ньясаленда отказались принять в ней участие. Они заявили, что прибыли не как делегаты на конференцию, а как «депутаты, посланные нашим народом, чтобы подтвердить нашу единодушную оппозицию федерации» [141].

Африканские делегаты опубликовали в «Таймсе» следующее письмо: «Мы возражаем против Центральноафриканской федерации в принципе по следующим мотивам. Мы опасаемся распространения на Северную Родезию и Ньясаленд туземной политики Южной Родезии, если эти три территории будут объединены в федерацию… Туземная политика Южной Родезии гораздо ближе к туземной политике Южно-Африканского Союза, чем к политике какой-либо другой британской территории в Африке. В Южной Родезии африканцы фактически отстранены от участия в выборах высоким цензом дохода в 250 ф. ст. в год. Различные законы страны официально провозглашают расовую сегрегацию. 48 млн. акров земли имеют 136 тыс. европейцев и 37 млн. акров — 2 млн. африканцев»[142].

При выработке проекта конституции федерации участники конференции исходили из того, что вся полнота законодательной власти в федерации должна оставаться за европейским меньшинством. Принцип европейской законодательной инициативы считался настолько само собой разумеющимся, что, когда один из ораторов предположил возможность прихода африканцев к власти через всеобщие выборы, Хаггинс без лишних церемоний заявил: «Это абсурд, так как европейцы всегда смогут изменить закон, чтобы помешать этому»[143].

Проект конституции федерации предполагал учредить федеральный законодательный орган из 26 выборных членов и 9 членов, «представляющих» африканские интересы (из них 7 выборных и 2 назначаемых). В проекте не уточнялась расовая принадлежность 26 выборных членов, но было ясно, что они должны были быть европейцами [144].