Политика и литературная традиция. Русско-грузинские литературные связи после перестройки

– Гамарджобат (Здравствуйте!), – поздоровались, подойдя поближе, мужчина и женщина. По возрасту они были моложе тридцатилетнего Сергея и как-то совсем не выглядели родителями для таких взрослых детей.

– Гагимарджот! (Здравствуйте!) – ответил он (Там же).

Перелом в общественных настроениях отражается в рассказе «Апрель 89-го» (2007). На фоне истории романтических отношений русской Светки и Автандила, человека смешанных кровей, введенной для фиксации мнения о существования «межнациональных конфликтов» лишь в бытовой жизни, разгорается реальный межнациональный конфликт:

Жильцам стало казаться, что весь многочисленный обслуживающий персонал здания, именуемого СССР, внезапно остался без начальника, без четких инструкций и надежной поддержки, прекратил выполнять свои обязанности или стал только делать вид, что работает, как прежде (Хабибулин, 2007).

«Оккупантами», нарушившими ход жизни, стали уголовники и мошенники, почувствовавшие начавшийся перелом и ослабление власти из Москвы. Криминальные элементы повлекли за собой массы. Тогда открыто зазвучала оценка русских в судьбе истории Грузии. Самыми удобными лозунгами, объединившими вокруг себя население, стали: «Оккупационная армия – вон из Грузии!», «Русский Иван – убирайся домой!», «Грузия – для грузин!» Рассказчик со скепсисом описывает процессы национальной борьбы того времени. Он видит заигравшихся недообразованных людей. Для него общество разделено на тех, кто не воспринимал происходящее серьезно и не считал нужным вступать в борьбу за свои ценности, и тех (в основном молодежь), кто, не понимая, о чем идет речь, заигрался, представляя себя рьяными патриотами. Сергей, оказавшийся в гуще событий, оценивал происходящее как бредовую постановку, которая, со слов друга-грузина Элгуджи, не нужна порядочным людям:

– Сергей, ты мне друг и хороший человек. Я это знаю. И от тебя секретов нет. То, что здесь происходит, мне не нужно, настоящим грузинам не нужно, никому из порядочных людей не нужно. То, что творится – это спектакль, шоу. Кем-то оплаченный и организованный. Очень профессионально организованный. Те, кто участвуют в «шоу», считаются «патриотами». Их хвалят или им платят за роли. Это не «весь грузинский народ», а отобранные и обманутые «артисты», которых используют «вслепую» (Хабибулин, 2007).

Политические убеждения разделили Грузию конца 1980-х на тех, кто стремился освободиться из-под «имперского» гнета, но эта часть связывалась писателем с криминалом, наркотиками и проплаченностью; а другая часть четко видела постановочность и руку кукловода во всем. Для одной части общества врагом стала Россия, а для другой – США. Сцены апрельских событий сменяются описанием Тбилиси периода Гражданской войны. В главе «Тенгиз» (2007) писатель обращается к 1992 году. Картины возмущенного общества, пытавшегося высвободиться из «империи», исчезли, на их месте появилась независимая Грузия, в которой разруха, коррупция, криминал и убийства на улицах стали частью жизни.

1992 году посвящена также глава «Брат» (2008). Писатель передает практически документальные сообщения о том, что видел Сергей, работавший тогда в компьютерном центре при девятой больнице в Ваке, – туда привозили десятками раненых. Смерть стала последствием развала СССР: