Политика постправды и популизм

Таким образом, «идея единой Европы перестала играть роль вдохновляющего и мобилизующего девиза, как это было в течение длительного времени — с середины 40-х по середину 90-х гг. минувшего столетия. Теперь это не столько ценностный ориентир, выстраданный предыдущим трагическим опытом и наполненный богатейшим историко-филологическим содержанием, сколько прагматическая задача, определяемая экономическими и геополитическими интересами европейских государств»²²¹. В этой связи исследователи предсказывают рост электоральных успехов национал-популистов, последовательно выступающих против процессов европейской интеграции и глобализации, причем не только на Востоке Европы, но и на Западе. Поэтому одной из насущных для большинства стран Европы становится проблема маргинализации и вытеснения с политической арены национал-популистских идеологий и партий, исповедующих презрительное отношение к представителям тех или иных этнических и конфессиональных общностей и отрицающих саму возможность предоставления демократических и гражданских прав всем группам населения своих стран. Как утверждает Р. Хардин, политическая мобилизация большого числа групп, объединенных по этническому, расовому, религиозному или какому-либо другому приписываемому критерию, будет скорее подрывать, а не создавать основу для демократии²²².

По мнению И. Крастева, рост популярности популистских партий в странах, недавно вошедших в ЕС, «обусловлен приоритетом строительства капитализма и отодвигания на второй план проблем строительства демократии... фактическим исключением принятия решений в вопросах экономики из демократического процесса». Рост популизма отражает новую структуру конфликтов в современной европейской политике: на смену противостояния между левыми и правыми пришло «структурное столкновение... между элитами, которые становятся все более подозрительными по отношению к демократии» и массами, которые, протестуя против политиков-технократов, все более поддерживают политиков антилибераль-ных²²³.

Таким образом, в условиях, когда значение классовой идентичности и идеологии снизилось, традиционные партии стран Западной Европы, как и стран Центральной и Восточной Европы, стали все более зависимыми от социокультурных характеристик избирателей, правые популистские и этнорегиональные партии продемонстрировали способность привлекать поддержку ряда социальных и региональных групп, сделав ставку на одну из самых выигрышных политических стратегий — политизацию этнично-сти и культурный расизм.

Однако следует специально отметить, что те же факторы, которые дают крайне правым популистам возможность добиваться серьезных электоральных успехов сегодня, могут вскоре обернуться против них, поскольку «третий путь» и предлагаемые ими «простые решения» сложных проблем, стоящих перед странами Европы, вполне иллюзорны. Они не способны практически удовлетворить электоральный «спрос», однако почти неизбежно их деятельность способна породить новые проблемы и конфликты. Правый популизм, несомненно, опасен для либеральной демократии, особенно на востоке Европы, так как он апеллирует к неконтролируемой мобилизации масс не во имя созидания, а во имя разрушения. Используя утопии и массовые иллюзии, популисты акцентируют неизбежно существующее различие между умозрительным демократическим идеалом и реально функционирующей несовершенной европейской демократией. Национал-популисты ставят в политическую повестку действительно остроактуальные вопросы, но дают на них ложные ответы. Как отметил известный британский социолог Зигмунд Бауман, «популизм предлагает нереальные методы решения реальных проблем. Опасность популизма в пренебрежении правилами демократической игры, сведении политики к борьбе добра со злом»²²⁴.

ГЛАВА 11. ФЕНОМЕН «МНОГООБРАЗИЯ ПОПУЛИЗМА» (НА ПРИМЕРЕ СОВРЕМЕННОЙ ФРАНЦИИ)

§ 1. Популизм в контексте современной европейской политики