Политика России в Центрально-Восточной Европе (первая треть ХХ века): геополитический аспект

Внимание воюющих коалиций привлек и северо-восток Центральной Европы. После оккупации Германией Варшавы, отметил Сватковский в сентябре 1915 г., тема «Государство-буфер» в немецких газетах «расширилась весьма неприятным для поляков образом. Стали говорить не об одном польском государстве-буфере, а о целой цепи таких буферов, имеющих отделить Германию и Австрию от России. Литва и Малороссия. выдвигаются в первую очередь»[266]. В свою очередь, левоцентристские партии Царства Польского и Галиции обратились в октябре 1915 г. к Бетман-Гольвегу с меморандумом: «Присоединение Гродненской, Виленской и Минской губ[ерний] к Польше (.) содействовало бы естественному распространению польской нации на восток, а это задушило [бы] русофильские течения в Польше, ибо русские не могли бы отказаться от Белой России в пользу поляков»[267]. В январе 1916 г. Сватковский писал: в литовских землях с польским меньшинством «германцы усиленно выдвигают на первый план литовцев, занимая позицию явно антипольскую (.). В белорусских областях (.) политика (.) полонофильская»[268]. Эндеки же стремились отвлечь внимание России на литовские земли в составе Восточной Пруссии. Дмовский говорил в декабре 1915 г. Сватковскому, что, если «устье Немана перейдет в русские руки, торговля всего неманского бассейна направится на Мемель; Кёнигсберг потеряет всякое значение, и его немецкое население быстро пойдет на убыль»[269].

Пангерманисты требовали «присоединить для блага Кёнигсберга весь средненеманский бассейн к Восточной Пруссии», хотя часть района была населена литовцами[270]. После оккупации Литвы Германия вынашивала разные планы в ее отношении: от присоединения к рейху до превращения в марионеточное государство[271]. В августе 1916 г. Сватковский информировал МИД о проекте создания польско-литовской унии под протекторатом Германии для «польско-литовской ссоры и обострения польско-русских отношений»[272]. В ноябре Бибиков писал Нератову о плане автономной Литвы в составе Германии, а «за Познань и Галицию полякам будут сулить вознаграждения в сторону Белоруссии»[273]. В январе 1917 г. статс-секретарь германского МИД А. Циммерман признал: «Германия (…) не хочет ручаться литовцам за Вильну и Гродно»[274]. Покровский же писал в феврале: освобождение литовцев не в наших интересах, поскольку тогда они будут искать нашей поддержки против Польши[275].

Германия использовала Февральскую революцию для укрепления своих позиций на северо-востоке Центральной Европы, хотя в отношении Литвы планы корректировались. В марте 1917 г. совещание «делегатов властей Литвы» под председательством Бетман-Гольвега (в присутствии императора) решило создать «независимое литовское государство-буфер». В апреле Циммерман обещал: «Литва будет состоять из губерний Виленской, Ковенской (.), частей Гродненской и Минской (.), получит доступ к морю»[276]. На совещании 23 апреля между рейхсканцлером и Верховным главнокомандованием констатировали: «Литва до обозначенной Верховным главнокомандованием линии» отойдет к Германии. Потеря «Литвы может быть возмещена России в Восточной Галиции»[277]. В августе германское Верховное главнокомандование заявило: Литва должна быть тесно присоединена к Германии, но форма присоединения остается неопределенной. По военно-политическим соображениям Германия не удовлетворится линией Немана и не уступит Вильну Польше; с Австрией необходимо договориться о возможности «предложить украинцам украинскую Восточную Галицию. Если Австрия не пойдет на объединение губернаторств (польских. – В.З.), то следует отложить дальнейшее государственное преобразование Польши. Если поляки откажутся, то пусть дело идет к четвертому разделу Польши»[278]. В сентябре 1917 г. германские оккупационные власти организовали литовский Государственный совет (Тарибу).

После свержения династии Романовых Временное правительство в целом восприняло геополитические установки царизма. Один из организаторов и лидер партии конституционных демократов, член Государственной думы П.Н. Милюков занял пост министра иностранных дел во вновь созданном правительстве. Историк по образованию и талантливый публицист, он обладал широким кругозором, хорошо знал историю международных отношений и внешней политики, был лично знаком с многими отечественными и зарубежными государственными, общественно-политическими деятелями, дипломатами, учеными и литераторами.

В отличие от других институтов государственной власти Российской империи события февраля 1917 г. практически не повлияли на работу Министерства иностранных дел. Краткий четырехдневный перерыв в работе внешнеполитического ведомства России в связи с революционными событиями в Петрограде, начавшийся 28 февраля (13 марта), завершился уже 3 (16) марта 1917 г. Российский МИД заработал в прежнем режиме. 4 (17) марта П.Н. Милюков вступил в управление министерством.