Политика России в Центрально-Восточной Европе (первая треть ХХ века): геополитический аспект

Однако сложившееся в России после Февральской революции двоевластие породило создание параллельной с МИДом еще одной внешнеполитической структуры под руководством Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов (позднее ЦИК Советов). 22 марта (4 апреля) Петроградский совет утвердил предложение своего исполкома об организации Отдела международных сношений, который должен был заниматься реализацией на практике провозглашенного советом тезиса борьбы за демократический мир. Большинство в отделе было представлено социал-демократами-меньшевиками. Отдел международных сношений Петросовета не располагал какими-либо полномочиями и уж тем более средствами осуществлять контроль над деятельностью МИДа России и внешней политикой, проводимой Временным правительством. Его компетенция была весьма ограниченной. Весной 1917 г. Отдел занимался преимущественно информационно-осведомительской деятельностью. Так, по соглашению с Временным правительством им была налажена отправка через Петроградское телеграфное агентство в средства массовой информации союзных и нейтральных государств телеграмм, освещавших деятельность Советов[279].

Британский посол в Петербурге Дж. Бьюкенен писал министру иностранных дел А. Бальфуру: П.Н. Милюков «считает, что Польша должна быть автономна и иметь территориальные войска, которые явятся составной частью русской армии»[280]. Но под давлением Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов в воззвании 29 марта кабинет Г.Е. Львова согласился на «создание независимого польского государства, образованного из всех земель, населенных в большинстве польским народом»[281]. По мнению главы российского МИДа, «министры Временного правительства правильно понимали государственные интересы России, определяя свою позицию по польскому вопросу»[282]. Однако кабинет Г.Е. Львова полагал необходимым земли с украинским и белорусским населением оставить в пределах России, включив в ее состав также восточные территории Австро-Венгрии и создав независимую Чехословакию[283].

Временный государственный совет Польши 6 апреля подчеркнул, что польско-русский спор относительно территории между этнографической Польшей и Россией не разрешен воззванием 29 марта и не может быть урегулирован односторонним решением Учредительного собрания[284]. Польские политики, по свидетельству французского дипломата Р. Анри, планировали поставить «Польшу во главе всех небольших восточно– и среднеевропейских народов. собрать вокруг Польши, в противовес России, все консервативные элементы той же сферы»[285]. По словам Я. Розвадовского, ставшего вскоре членом Польского национального комитета (ПНК), с поляками «повторяется сказка о золотой рыбке». С другой стороны, боясь воздействия русской революции, поляки «готовят для Согласия новый лозунг: будущая Польша вместо бывшей России»[286]. Дмовский в июле опубликовал меморандум «Проблемы Центральной и Восточной Европы», в котором предлагал включить в будущее Польское государство Восточную Галицию, Ковенскую, Виленскую, Гродненскую, Минскую (бо́льшую часть) губернии и Волынь. По мнению лидера эндеков, такое геополитическое переустройство могло обеспечить хорошие польско-российские отношения[287]. В мае Собрание проживающих в Петрограде русин Галиции и Угорской Руси приняло резолюцию о необходимости присоединения этих земель к России[288]. Последовали акции украинских националистов, провозгласивших в Малороссии в ноябре 1917 г. Украинскую народную республику (УНР), претендовавшую на Холмскую губернию[289].

Ранее, 18 апреля (1 мая) 1917 г., П.Н. Милюков направил правительствам стран Антанты декларацию Временного правительства России от 27 марта (9 апреля) 1917 г., а также сопроводительную ноту, в которой счел необходимым разъяснить намерения и основные перспективы деятельности Временного правительства. Декларация подтверждала верность Временного правительства взятым Россией на себя обязательствам перед союзниками в войне. Но в ней также появились и новые мотивы. В декларации ясно и недвусмысленно утверждалось, что «цель свободной России – не господство над другими народами, не отнятие у них национального достояния, не насильственный захват чужих территорий, но утверждение прочного мира на основе самоопределения народов».

Чтобы у союзников не возникло неправильных толкований положений декларации, П.Н. Милюков счел целесообразным в сопроводительной ноте от 18 апреля (1 мая) 1917 г. еще раз подчеркнуть мысль о том, что позиция Временного правительства и всего российского общества не дает оснований думать об ослаблении роли России в общей союзной борьбе и приоритетным в российской внешней политике остается «стремление довести мировую войну до решительной победы».