Политолог

Они вошли в «охотничью комнату», где были собраны трофеи хозяина, добытые в африканской саванне, сибирской тайге, в сельве Амазонки, на ледяном побережье Антарктиды. В углу на кривых задних лапах стояло косматое чучело медведя с блеском белых клыков, кожаным носом, с проседью в черной шерсти. Из стены высовывалась горбоносая голова сохатого, увенчанная тяжелой костяной короной. Нежная антилопа словно выскакивала из зарослей тростника, наклонив острые витые рога. Повсюду скалились волки, лисы, гепарды, смотрели стеклянными злыми глазами гиены, росомахи и рыси. Башка буйвола была как живая, с влажными расширенными ноздрями, огромным костяным полумесяцем. Слоненок недоуменно свил хобот в вопросительный знак. Стрижайло с опаской, тайным содроганием рассматривал отсеченные звериные головы, шерстяные оболочки, из которых были удалены мускулы, сердца, дышащие легкие, заполнены опилками и пенькой. Вдруг взор его ужаснулся, натолкнувшись на чучело. Отлетел и вновь устремился на искусное изделие – женщина выламывалась из стены, голая по пояс, умоляюще протягивая руки. Ее полные белые груди казались живыми и теплыми, на выпуклом мягком животе темнела выемка пупка, смоляные блестящие волосы были закручены в косу, на луновидном лице светился нежный румянец. Это была Соня Ки, прелестная дочь шамана, подарившая Стрижайло столько нежности и любви. Смерть настигла ее в момент, когда она сбрасывала с себя обличье полярной совы, превращаясь в речную рыбу. На плечах ее еще сохранялось мягкое оперенье, а на бедрах начинала появляться перламутровая чешуя. Узкие глаза были полны темных слез. Руки умоляли о пощаде. Приоткрытые губы шептали имя любимого человека. Она поплатилась за свое вероломство, изменив жестокому властелину, который столь страшно отплатил ей за ее краткую связь со Стрижайло. Едва не лишившись чувств, испытывая такую боль и вину, словно в сердце его воткнули раскаленную спицу, Стрижайло поспешил покинуть «охотничью комнату», боясь увидеть среди умерщвленных животных других знакомых и близких.

Теперь они сидели в уютном баре. Перед ними стояли высокие граненые стаканы с молочным коктейлем, и Потрошков говорил тихим исповедальным голосом, предлагая Стрижайло истины, которые невозможно было обсуждать, а только принимать на веру.

– Я говорил вам, мой друг, что в синайской пещере было открыто, а потом усилиями лучших криптографов расшифровано Евангелие от Иуды Искариота. Суть тайного учения о «втором христианстве» в том, что своим поцелуем в Гефсиманском саду Иисус передал любимому ученику тайный завет – когда иссякнет в людях свет жертвы Христовой и завершится «первое христианство», само человечество, по поручению Господа, займется усовершенствованием рода людского. Исправлением порч и греховности, выведением нового богоподобного человечества через преображение плоти, изживание первородного греха, что достижимо методами генной инженерии. В тексте это названо «перенесением сущностей», «вкушением частиц», «сотворением нового в старом, иного в данном, винного в водяном, хлебного в каменном, непорочного в порочном». Поцелуй Иисуса преобразил Иуду, наполнив его неизреченным Логосом нового учения, которое было неиссякаемым светом, нетленной мыслью, непреломляемым лучом. Преображение коснулось всей личности Иуды, сделав его Сыном Сына Божьего, а также каждого его отдельного атома, который нес в себе поцелуй Христа, как частица, не подверженная распаду. После смерти Иуды в глубине синайской пещеры атомы его преображенной плоти излетели из расщелины, разнеслись по миру вместе с ветром, водой и солнечным светом. Вошли в состав людских эмбрионов, вторично оплодотворив уже оплодотворенные утробы, из которых в разные времена, в разных краях земли рождались от разных матерей Дети Иуды. «Иудино племя», состоявшее из великих властителей, чьи земные радения были направлены на соединение пространств и народов, сочетание умов и глаголов для грядущего «Иудина царства», охватившего пределы земли. Такое царство и будет местом, где восторжествует «второе христианство», обретется богоподобное человечество…

Стрижайло внимал, как внимают откровению, не подвергая услышанное сомнению и анализу. Его душа была потрясена зрелищем чучела Сони Ки, в смерти которой был повинен он, его легкомысленное увлечение, бездумная любовная история, стоившая жизни милой доверчивой девушке. Испуганный и сотрясенный разум обнаружил в себе пустоту, которая наполнялась таинственными словами. Так стены и своды пещеры покрываются письменами и знаками, наскальными рисунками и волшебными рунами. Потрошков был жрецом и художником, украшавшим своими иероглифами сумрачную душу Стрижайло. Подбородок Потрошкова напоминал экран телевизора, млечно-белый, с искрящейся пустотой, с проблеском сигналов, пробегающих трепетными линиями. Еще не было изображения, но оно приближалось, мутно проступало. Стрижайло, парализованный странным воздействием, был зачарован экраном, послушен колдовской воле.