Полицейские и провокаторы

После убийства Плеве новый министр внутренних дел князь П. Д. Святополк-Мирский вызвал опального Зубатова в Петербург для объяснений. «Сейчас у нас гостит в Питере Сергей Васильевич,— писал Медников Спиридовичу 10 ноября 1904 года,— которого на днях пригласили из Владимира приехать в Петербург для устройства его дел. Конечно, кн. Святополк-Мирский обещал снять всякие с Серг. Вас. ограничения и вновь назначить ему пенсию обыкновенным образом в 5000 рублей и что во всем Бог прости страм, а вновь предлагает взять всю заграничную агентуру на старых правах Рачковского. Но еще Сергей Васильевич не решил, брать или нет»[433]. Поколебавшись, Зубатов отказался. Медников считал, что увольнение Зубатова явилось следствием происков А. С. Скандракова, особо доверенного жандармского офицера министра внутренних дел [434].

В 1905 году, пока Витте остацался у власти, а страсти вокруг зубатовских новаций несколько улеглись, ему неоднократно предлагали вернуться на службу в Министерство внутренних дел, но после оскорбительного изгнания он не пожелал вновь надевать мундир надворного советника.

Зубатов затворнически жил во Владимире, много читал, анализировал результаты внедрения своих изобретений, но взглядов не переменил. Некоторое время Сергей Васильевич сотрудничал в крайне реакционной газете «Гражданин». Ее издавал и редактировал кн. В. Н. Мещерский, составлявший с Витте и Зубатовым триумвират, противостоявший Плеве. Зубатов делал и другие попытки заняться литературным трудом, но безуспешно. Те, для кого он писал, считали его опусы скучными. Сегодняшний читатель прочел бы их с интересом. В уме, стойкости и последовательности идее монархического способа управления Россией в совокупности с «полицейским социализмом» ему не откажешь. Подтверждение сказанного можно найти в переписке Зубатова с редактором журнала «Былое» В. Л. Бурцевым. Так, в письме от 21 марта 1908 года из Владимира он писал своему корреспонденту в Париж: «Я — монархист самобытный, на свой салтык, и потому глубоко верующий. Ныне идея чистой монархии переживает серьезный кризис. Понятно, эта драма отзывается на всем моем существе; я переживаю ее с внутренней дрожью. Я защищал горячо эту идею на практике. Я готов иссохнуть по ней, сгинуть вместе с нею. <...)» [435]

В 1910 году Сергей Васильевич с женой и сыном переехал из Владимира в Москву и поселился на Пятницкой, 28. Он тихо жил на солидную пенсию и на досуге вспоминал, как начал полицейскую карьеру, как содействовал внедрению провокации в политический сыск. Ни «полицейский социализм», ни провокация не защитили монархии, зубатовщина обернулась против нее. С падением самодержавия рухнуло то, что стареющий Зубатов считал главным делом всей своей жизни, пала надежда хотя бы на частичное торжество его идей.

После Февральской революции представители новой власти захватили здание охранки. Всплывали документы, благодаря которым Зубатов рисовался вовсе не благодушным, гостеприимным хозяином особняка в Гнездниковском переулке, 5, любителем «откровенных» разговоров за самоваром с арестованными злоумышленниками. Его фигура высветилась в истинном свете, в виде демона провокации, сторонника вседозволенности. Он понимал, что суда ему не избежать, а прокурором и судьями будут те, кому он, Сергей Васильевич Зубатов, искалечил жизни. Укрыться в Европе он не мог — эмигранты хорошо знали, кто такой Зубатов. События загнали его в угол. Вскоре после отречения Николая II от престола Зубатов застрелился.

ГАПОН

Самая известная рабочая организация, в создании которой принял участие С. В. Зубатов, связана с именем священника церкви Петербургской пересыльной тюрьмы Г. А. Гапона. Ее трагический конец поставил последнюю точку в истории внедрения Зубатовым «полицейского социализма» в российское рабочее движение.

Георгий Аполлонович Гапон (1870—1906) родился в селе Беляки Полтавской губернии и происходил из зажиточной крестьянской семьи. В 1893 году он окончил Полтавскую семинарию по второму разряду с плохой аттестацией и лишь через год, войдя в доверие к полтавскому архиерею Иллариону, получил выгодное место священника Всесвятской кладбищенской церкви г. Полтавы. В 1898 году Гапон приехал в Петербург и явился с рекомендательными письмами в Синод[436]. Только благодаря неожиданному покровительству обер-прокурора Синода К. П. Победоносцева и товарища обер-прокурора В. К. Саблера его, вопреки правилам, приняли в Духовную академию. На первом курсе он 'был оставлен на второй год за неуспеваемость, через год двадцать пятым переведен на второй курс, затем сорок седьмым —.на третий.