Полицейские и провокаторы

В сентябре 1902 года Гапона уволили из академии за неуспеваемость. Но по требованию митрополита Антония, через голову академического начальства, его восстановили на третьем курсе, и, наконец, в 1903 году он окончил академию тридцать пятым по II разряду. Заключительная часть рецензии на его выпускное сочинение «Современное положение прихода в православных церквах греческой и русской» гласила: «Работа небольшая (70 стр.) и написана компилятивно большей частью. Признается, однако, вполне удовлетворительною для степени кандидата богословия» [437].

И в семинарии, и в академии Гапона не любили, студенты — за эгоизм, практичность и заносчивость, преподаватели — за самонадеянность и наглость. Из семинарии его чуть не выгнали за грубость, причины увольнения из Духовной академии исследователи считают до сих пор невыясненными [438]. Студентом третьего курса Гапона пригласили служить священником и законоучителем в Ольгинском доме для бедных общества Синего Креста, но вскоре изгнали за высокомерие, распущенность и нечистое ведение денежных дел. Наверное, громкий скандал, разразившийся в Доме для бедных, послужил причиной увольнения Гапона с третьего курса академии. В «Журналах» академии записано, что его отчислили как не сдавшего переходных экзаменов по шести предметам. После восстановления в академии и ее окончания Гапон получил место священника церкви при Петербургской пересыльной тюрьме, числившееся за ним до 31 января 1905 года, 10 марта Синод лишил его «священного сана и исключил из духовного звания» [439].

Первая встреча Зубатова с Талоном состоялась осенью 1902 года на Фонтанке, 16, в здании Департамента полиции. Она подробно описана в чрезвычайно субъективных и бесцеремонных воспоминаниях Гапона, написанных в середине 1905 года. Вот как он передает м'онолог Зубатова:

«Я сам ставлю единственною целью своей жизни помощь рабочему классу. Вы, может быть, слышали, что я сперва пробовал это сделать при помощи сторонников революции, но скоро убедился, что это был ложный путь. Тогда я сам стал организовывать рабочих в Москве, и думаю, что я успел. Там у нас организация твердая. Они имеют свою библиотеку, чтение лекций и кассу взаимопомощи. Доказательством того, что у меня удалась организация рабочих, служит то, что 50 тысяч рабочих возложили 19 февраля венок на памятник Александру II. Я знаю, и вы интересуетесь этим делом, и хотел бы работать вместе с вами»[440].

Сохранились записи Зубатова, характеризующие Гапона и начало его сотрудничества с Департаментом полиции:

«Из бесед я убедился, что в политике он достаточно желторот, в рабочих делах совсем сырой человек, а о существовании литературы по профессиональному движению даже не слыхал. Я сдал его на попечение своему московскому помощнику (рабочему), с которым он затем не разлучался ни днем, ни ночью <...). При сдаче мною должности тому лицу, которое навязало мне знакомство с Гапоном, оказался такой казус: просматривая оправдательные денежные документы, оно увидело запись: «Гапону—100 рублей», и очень взволновалось, так как само платило ему столько же. Впоследствии это лицо мне призналось, что, будучи вынуждено давать градоначальнику подробные сведения о моих начинаниях в С.-Петербурге по рабочему вопросу и опасаясь быть назойливым в отношении меня своими расспросами, оно приставило ко мне, в качестве агента, Гапона, которому платило за такое осведомление 100 рублей в месяц. Такова была начальная карьера героя 9-го января» [441].

Из сообщения Зубатова следует, что Гапон был завербован не им, а навязан ему в качестве соглядатая подполковником Я. Г. Сазоновым из Особого отдела Департамента полиции и лишь волею судеб оказался одним из подручных Зубатова по формированию легальных рабочих организаций. Начинал же он простым шпионом-осведомителем еще раньше [442]

Один из самых близких к Гапону людей, Н. М. Вар-нашев, писал:

«У Зубатова же Гапон познакомился с более или менее важными чинами Департамента полиции, из которых определенно укажу на Скандракова и Лопухина. Возможно, что последние, учитывая рекомендацию Зубатова, смотрели на Гапона, как на единомышленника его, и в дальнейшем оказывали ему всяческое содействие. На этих лиц, как на сочувствующих рабочей организации, указывал и Зубатов в день своей высылки» [443].

Напомню читателю, что А. А. Лопухин занимал пост директора Департамента полиции, а чиновник особых поручений А. С. Скандраков, соратник и преемник Судейкина, был одним из самых доверенных лиц министра внутренних дел. Следовательно, Георгий Аполлонович Гапон очень> быстро превратился в своего человека среди крупных полицейских чиновников.