Полиция

Виржини и Аристид ни о чем не сговаривались, он в этом уверен. Они тоже поддались порыву. Он вдруг понимает, что Аристид совершенно потерял голову из-за этой маленькой дурочки. Аристид разглагольствует! Аристид изображает великодушного полицейского! Правда в том, что в последнее время он тоже сам не свой. Коллеги поговаривают, что Аристид сейчас не в форме. Но только теперь, задумавшись об этом, Эрик понимает, как все очевидно. Аристид просто красуется перед ней. Он теперь даже имя свое не вспомнит! Поставить на кон свою честь и репутацию на простейшем пути из Парижа в аэропорт Шарль-де-Голль. И ради чего? Ради улыбки и красивых глаз? Им сообщили место, роль, задание: сопроводить человека из пункта A в пункт Б. Их это расстроило – и что с того? Каждую неделю из страны выдворяют две сотни человек. И тут вдруг трагедия? Он вспоминает, что Виржини и Аристид моложе него. Они – другое поколение, они индивидуалисты. Они выросли в обеспеченных семьях. Когда доходит до дела, они прячутся по углам – вот и весь сказ.

Они еще успеют покончить с этой клоунадой. Он медленно идет к машине, огибает ее, закрывает дверцу со стороны таджика. Без всякой паузы подходит к водительскому месту, садится за руль, трогается, включает фары, пытается развернуться и одновременно собраться с мыслями, унять гнев. Виржини и Аристид забыли, что они представители сил правопорядка. Им не нравится слово «силы»? Или, может, слово «порядок»? Как же просто уйти от прямого ответа. Каждый хочет торжества закона для других и свободы для себя! Общество значит больше, чем отдельный человек. Он поворачивает колеса в одну, затем в другую сторону, словно веря, что каждое его движение, каждое перемещение даже на миллиметр возвращают его обратно к принципам, которых он привык придерживаться.

– Что ты делаешь? – говорит подошедший Аристид.

Он ходит вокруг машины, следя за тем, чтобы Эрик не наехал ему на ноги.

– Мы едем в аэропорт. Садитесь.

– Что это с тобой?

– Засуньте в задницу свои моральные терзания и садитесь. Это такое же задание, как и все прочие. Если твоя работа состоит в том, чтобы выполнять приказы, а ты их не выполняешь, пора увольняться.

– Ты опять за свое?

– Кто-то должен сохранять трезвость ума, мать твою! Я больше не буду ждать.

– Ты что, сам себя не уважаешь?

– Посмотри на него. Внимательно посмотри. Уж постарайся. Он не голоден. Он не хочет бежать. Он никуда не пойдет. Так что хватит его доставать! Садитесь!

Аристид делает шаг назад, к подошедшей Виржини, и пожимает плечами, показывая, что ничего не понимает. Эрик продолжает разворачиваться. Машина задевает Аристида, и тот со всей силы бьет ладонью по крыше. Эрик резко тормозит, мрачно смотрит на него и спрашивает глухим голосом:

– Будешь со мной в игры играть? Ты что, теперь крутого изображаешь?

Он говорит строго, но спокойно, как и положено начальнику, которым он все это время оставался и которому не нужно повышать голос, чтобы подчиненные его слушались.

– Хороший песик, молодец. Принесла хозяину палку, – с кривой улыбкой бросает Аристид.

Эрик изо всех сил вцепляется в руль.

– Садись. Хватит петушиться. Надо закончить работу.

Он говорит еще тише, чем прежде.

– У тебя яйца есть вообще? – продолжает Аристид.

– Уж точно не чета твоим. Садись.

Эрик пристально смотрит на кусты перед капотом машины. Он знает, что этого разговора вообще не должно быть. Поведение Аристида показывает, насколько сильно он ошибся, как далеко позволил зайти своим коллегам.

– Хочешь, я тебе прикажу, как твой начальник? – внезапно спрашивает он. – Хочешь раз в жизни понять, что значит получить прямой приказ? По-настоящему, а? Глаза в глаза?

– А если я его не выполню, что ты сделаешь? Полицию вызовешь?

– Садись!

Поняв, что Аристид не уступит, Эрик выходит из машины и встает перед ним.

– Хватит! – кричит Виржини. – Прекратите! Какие же вы козлы! Аристид, садись в машину. Я сажусь. Все садятся. Гребаные идиоты! Едем! Едем! Поехали!

Эта сучка с самого начала тут всем рулит, вдруг понимает Эрик.

Они с Аристидом еще секунду смотрят друг на друга, затем расходятся. Аристид, не торопясь, обходит машину, садится вперед, на пассажирское сиденье. Виржини забирается назад, хлопает дверцей.

Эрик включает первую передачу, мчится вперед, слишком сильно газуя на ухабистой лесной дороге.

Машина вылетает из леса, скользит на щебенке, выворачивает на проспект Рауля Дюфи.

– Дегенераты херовы! – шипит Эрик, со всей силы ударяя кулаком по рулю. – Мы, блядь, не сестры милосердия! Мы полицейские! ПОЛИЦЕЙСКИЕ!

24

Машина мчится вперед. В салоне мертвая, кошмарная тишина, прерываемая лишь щелканьем поворотников.