Политтехнология стальной эпохи. Маршал Берия и политрук Хрущев

Сам Хрущёв каялся перед Сталиным, что в молодости был троцкистом, но за все годы своего правления не удосужился объяснить, в чём суть «преступлений» Троцкого. На нём не было миллионов жертв голода, раскулачивания, оголтелой коллективизации и страшных потоков крови мирных жителей в годы репрессий, как в дальнейшем на наследниках «великого дела» Ильича. Не будем забывать, что Троцкий воевал с равным по силе противником, причём не за прочными стенами древнего Кремля, и не только на бронепоездах, а иногда и в поле, когда зачастую исход битвы был неизвестен до самого её конца. Тем не менее наёмный убийца ближайшего соратника Ленина, отсидевший 20 лет в мексиканских тюрьмах, Меркадер был с почётом принят Хрущёвым в Москве. Мало того, на глазах всего мира Хрущёв присвоил убийце звание Героя Советского Союза и вручил ему орден Ленина.

По большому счёту, нельзя записать в актив благих дел Хрущёва и предпринятую им попытку разоблачения культа личности Сталина, а главное — кровавых преступлений его режима. Для того чтобы провести решительную десталинизацию общества, Хрущёву не хватило, во-первых, ощущения прочности своего положения во власти и в международном коммунистическом движении. Во-вторых, понимания глубинной сути такого явления, как сталинизм с его однопартийностью, беззаконием и привилегиями для номенклатуры, зависимости от партии всех ветвей власти, включая СМИ — «четвертую власть». Решительная десталинизация была, пожалуй, по плечу крепко держащему власть триумвирату Берии, Маленкову и коммунистическому проповеднику Хрущёву в роли тарана по воплощению в жизнь мудрых решений.

В результате же хрущёвского разоблачения ни Россия, ни центральная власть государства не покаялась перед республиками, странами соцблока, серьёзно пострадавшими от сталинизма и дружно проклинавшими его, а заодно и, как следствие, сам Советский Союз. Очень скоро Россия и республики бывшего СССР (как и бывшие партнёры) оказались по разную сторону идеологических баррикад. Этот фактор также имел немалое значение при развале СССР.

Вряд ли больший вред, чем правление Хрущёва, могло принести СССР, как говорили в народе, «нашествие Мамая». Классикой жанра при хрущёвском разрушительном энергичном правлении являлись периодические разносы художников, писателей и поэтов. В этой связи любопытно, что при столкновении с Эрнстом Неизвестным на выставке 1962 г. в Манеже, получив от фронтовика достойный отпор, Хрущёв, после слов скульптора, что в нём соседствуют и ангел, и чёрт, проникся к нему уважением в такой степени, что завещал только ему увековечить место своего захоронения. Позднее, руководствуясь, очевидно, христианским всепрощением, скульптор выполнил надгробие для Хрущёва из чёрного и белого мрамора. Правда, за свои преступления в годы «Большого террора» в Московской области и на Украине, огромное количество смертных приговоров даже в период «оттепели», «раскулачивание» бывших хозяев артелей — предпринимателей, убийство главного организатора оборонной промышленности СССР Лаврентия Берии — достоин ли он белого цвета?

Глава 5 Генеральная репетиция перед выстрелом в Берию

§ 1. Невольный свидетель сталинской «Вечери»

До сих пор покрыта непроглядным мраком гибель четвёртого участника «Тайной вечери», во время которой 21 июня 1941 г. ближе к ночи под давлением Сталина рождалась Директива № 1, стоившая немало человеческих жизней. Младший по должности и по возрасту её участник — 40‑летний заместитель начальника Генштаба генерал Николай Фёдорович Ватутин, не скомпрометировавший себя подписью под документом, доподлинно знал, что именно Сталин, не имевший на тот момент официальных полномочий главнокомандующего, обязал малоопытных в то время наркома обороны маршала Тимошенко и начальника Генерального штаба Жукова подписать директиву. А потому Николай Ватутин невольно превратился в опасного свидетеля, как для истории, так и для «Фемиды» при возможном ослаблении «сталинской» власти. Думаю, что история его ранения и гибельного лечения заслуживает отдельного рассмотрения. В арсенале талантливого политтехнолога Сталина просто не могло не быть методов «обходного» уничтожения наиболее авторитетных противников в ситуации, когда общественное мнение лучше не будоражить расстрелами.