Полка. О главных книгах русской литературы

«В овраге» — тот редкий случай, когда повесть была принята критиками в общем и целом очень благосклонно и даже восторженно. Сразу несколько мемуаристов (в том числе Горький) вспоминают, что о повести одобрительно отзывался Лев Толстой — и даже указывал на неё как на пример той литературы, которой следовало бы заниматься Чехову. В то же время собственно повесть современники не анализировали — куда больше их занимала та отразившаяся в ней трансформация Чехова от «смешного» к «мрачному», которая произошла в 1890-е годы. Дурную службу восприятию повести сослужила репутация «Жизни»: факт публикации повести именно в этом журнале заставил многих читателей и литераторов считать, что Чехов перешёл в лагерь марксистов, а саму повесть рассматривать как сугубо социальное произведение, подробное и максимально документальное повествование о деревенском быте.

Максим Горький в «Нижегородском листке» оценивал «В овраге» как лучшее и самое цельное произведение Чехова — правда, тут стоит учесть его активное участие в судьбе повести. «Глядя на жизнь и наше горе, — пишет Горький, — Чехов, сначала смущённый неурядицей и хаосом нашего бытия, стонал и вздыхал с нами; ныне, поднявшись выше, овладев своими впечатлениями, он, как огромный рефлектор, собрал в себя все лучи её, все краски, взвесил всё дурное и хорошее в сердце своём»[1532]. Даже Виктор Буренин, известный грубостью своих отзывов (часто после его рецензий критику предъявляли судебные иски), назвал «В овраге» «наиболее удачным, наиболее художественно обработанным и наиболее глубоким по замыслу» произведением Чехова, особенное внимание уделив в своём анализе отрицательным персонажам — Анисиму и Аксинье, «доморощенной марксистке», «героине нового порядка», вытеснившего из литературы образы идеальных героинь из народа[1533].

Все современники Чехова рассматривали повесть примерно одинаково: в русле натурализма, как зарисовку с натуры, изображающую дух и нравы конкретной социальной среды. В этом смысле характерен отзыв критика-народника Александра Скабичевского. В его трактовке, Чехов здесь, отразив «отвратительный процесс» «несчастной… ужасной жизни» фабричного села, рисовал «порядки», «совершенно своеобразные, чисто российские, очень мало подходящие к тому капиталистическому строю, о котором у нас ныне столь многие мечтают»[1534].

Пожалуй, самым внимательным читателем «В овраге» оказался критик Михаил Меньшиков — он опубликовал в приложении к газете «Неделя» статью под названием «Три стихии», в которой предложил иной взгляд на повесть: Меньшиков проанализировал три ключевых женских образа, Варвару, Аксинью и Липу, в их отношениях с той средой, которая описана в рассказе.

Лишь позднее, уже после смерти Чехова, многие критики, в том числе Дмитрий Святополк-Мирский в своей «Истории русской литературы», оценили «В овраге» как произведение сугубо символистское, максимально далёкое от журналистики и марксистских идей.

Что было дальше?

В XX веке повесть «В овраге» считается одним из лучших и самых совершенных произведений Чехова — это стало своего рода общим местом. Так о повести отзывались и Иван Бунин, и Евгений Замятин, и Борис Зайцев, и Александр Солженицын. При этом, кроме высокой оценки, их отзывы ничто не объединяет. Каждый из упомянутых литераторов предлагал свою трактовку «В овраге». Зайцев видел в повести историю праведника. Солженицын — едва ли не прототип деревенской прозы. Замятин — пример чеховского здравого позитивизма.

Самую любопытную трактовку предложил в своих лекциях по русской литературе Владимир Набоков: он рассматривал «В овраге» как «неназойливо символистское» произведение, лейтмотивом которого является обман. Впрочем, влияние «В овраге» можно увидеть в нескольких реалистических текстах, повествующих о крушении семьи на фоне общественных перемен или упадка деревни, — от «Дела Артамоновых» Горького до популярных в конце 2000-х «Ёлтышевых» Романа Сенчина.

Повесть трижды переносилась на экран, причём все экранизации появились примерно одновременно — в начале 1990-х годов. И все рассматривали повесть примерно одинаково — как историю вырождения класса, гибели старого строя под натиском звериных нравов. В 1991 году был снят индийский фильм «Городок» — там действие было перенесено, соответственно, в Индию. Спустя год появился украинский фильм «Господи, прости нас, грешных». Наконец, в 1994-м «В овраге» легла в основу ленты Дмитрия Долинина «Колечко золотое, букет из алых роз», в ней Григория Петровича сыграл Виктор Павлов, добродушную Варвару — Ольга Волкова, а кроткую Липу — Елена Корикова.

Зачем Чехову понадобился анекдот о дьячке, который объелся икрой?