Полковник Империи

– А что хватит? – Возмутился Пауль. – Таковы факты. Максим Иванович Меншиков не существовал до 26 августа 1914 года. Вообще. Никак. О нем нет ничего. Ни прямых, ни косвенных сведений. Какие-то отголоски редких воспоминаний, которые на проверку оказались выдумками, не заслуживающими доверия. И все. Мистика? Нет. Это факт. Упрямый факт. Вы можете его как-то рационально объяснить?

– Нет… – мрачно ответил начальник Генерального штаба и, потирая виски, устало опустился в кресло.

– И я не могу. И вон Людвиг тоже не может. Если рационально, – произнес Пауль и постучал пальцами по папке.

– А давайте, – хохотнул Людвиг, – еще ритуалы всякие проводить начнем? Медиумов пригласим? С духами какими побеседуем? В конце концов это открывает такие возможности! Раз и вызвали для допроса, например, призрак Карла Великого!

– Не смешно! – Холодно и жестко произнес Пауль.

– Вот действительно, – внезапно откинув шутливость, заявил Людвиг. – Не смешно! Вы дружище, думаете, что нам предлагаете? Это Генеральный штаб, а не салон благородных девиц в подпитии. Неужели вы сами во все это поверили?

– Поверил.

– Серьезно?!

– Серьезно.

– Ну хорошо, – после долгой паузы произнес Бек, видя, что и Пауль, и Франц как-то слишком серьезно восприняли все эти сказки. Особенно Смекер. – Мы не знаем, в Италии Меншиков или нет. Вы утверждаете, что в Италии. И это легко проверить. День-два. И сведения будут уточнены.

– Через день-два он будет уже в Риме.

– Допустим, – кивнул Бек. – А может и нет. Не суть. Я внимательно изучил его кампании 1914 и 1915 годов, да и то, что он сейчас творит тоже отслеживаю. И могу вам точно сказать – если вам кажется, что он делает что-то странное, то просто перекреститесь и выкиньте эту мысль из головы. Он всегда знает, что делает. И мыслит пусть и дерзко, но довольно рационально.

– Соглашусь с вами, – кивнул Пауль. – Полностью. Но вот одна беда – мы узнаем о его целях только после того, как он их достиг. То же сидение в Штеттине. Кто бы мог подумать? Очевидная ошибка. Он вполне мог прорваться к своим. Однако он все равно окопался. И каков итог?

– И зачем он это сделал?

– Чтобы спровоцировать Ренненкампфа на действия, прекрасно зная его натуру. Это очевидно. Как и то, что в сложившихся условиях это вызовет цепную реакцию событий.

– Вы не думаете, что это случайность? – Спросил, поведя бровью Гальдер.

– Думал. Но в 1914 году он сделал также. Помните его историю с дневником? Ту, из-за которой Военный министр был снят с должности и отдан под суд, а Великий князь Николай Николаевич Младший и его сторонники, хоть и оказались «на коне», но, на самом деле, очень серьезно подставились? Если бы эта история с дневником была одной – то да, обычная случайность. Мало ли какие курьезны бывают в жизни? Но вот лето 1915 года. И Меншиков вновь проводит, казалось бы, безобидную комбинацию, манипулируя Ренненкампфом. И Великий князь Николай Николаевич Младший гибнет, как и его союзники. Меншиков действует, опираясь во многом на тот фундамент, который сам и заложил в 1914 году. По отдельности все выглядит обычно. Но это только если их не объединять воедино. За какие-то две кампании Максим умудряется уничтожить всех явных конкурентов Императора, устранив намечающуюся Великокняжескую фронду. Играючи. Раз и все, никаких сильных фигур, способных претендовать на престо России вокруг Николая Александровича не осталось. Погибли. Случайность? Не думаю. Слишком много растянутых по времени совпадений. Все это пахнет хорошо продуманной комбинацией. Прямо-таки воняет. И сейчас – тоже. Я могу пари держать.

– Допустим, – согласился Людвиг. – В том, что этот пройдоха опять себе отхватит большой и вкусный кусок, никто с вами спорить не собирается. Это очевидно даже людям, далеким от нашей деятельности. В то, что он недурной комбинатор я охотно верю. Более того – не то что верю, убежден! Но эльф… Это уже перебор.

– Без этого «перебора» не собирается целостная и непротиворечивая картина. Он где-то и как-то жил до того, как объявился на поле в Восточной Пруссии. Но где? Никто не знает. Он где-то учился, получив очень серьезное образование, которое совершенно невозможно для домашнего. Но где? Никто не знает. Он уверенно себя чувствует среди незнакомых людей и привычно командует. Для человека, который просидел всю свою жизнь в изоляции это, по меньшей мере, необычно. И так далее. Добавьте к этому то, что он владеет русским, английским и немецким. Во всяком случае, в августе 1914 года он их использовал. Так вот, в этих языках у него был не узнанный акцент – как по манере произнесения, так и по построению речи и употреблению слов. Сейчас он, конечно, немного сгладился, но все равно заметен. А вот французский язык, который он учил тут, такой особенности не имеет – он в целом совпадает с теми региональными особенностями, которыми обладает его преподаватель. Просто и легко узнаваемо. Вот. Как вы понимаете, все вместе это выглядит так, что он пришел откуда-то… с другой планеты, если хотите. И вот это объяснение, – он вновь постучал пальцами по папке, – вполне ставит все на свои места.