Полковник трех разведок

— Потому как полной уверенности в том, что визит всё же состоится, тоже пока не существует. Увы, ни на Западе, ни на Востоке в этом визите не заинтересованы, — явно повторяла она слова своего куратора от КГБ. — Сейчас очень важно, к какому именно берегу пограничной реки пристанет Индонезия, эта «огромная галера, с сотнями островов и миллионами рабов», как её назвали в какой-то зарубежной газете. Или же пушечного мяса — тут уж кому как.

— А вот генерал Ванин почему-то молчит, — растерянно пробормотал Пеньковский. — Пока еще…

— Ничего удивительного. К визиту «отца индонезийской нации» в Кремле готовятся, словно к секретной, государственной важности, операции.

— Очевидно, так и готовятся. Не следует забывать, что мы действительно имеем дело с великой страной, — впал в официальную серьезность Пеньковский, — уж не помню, пятой или шестой в мире по численности населения; занимающей важное стратегическое положение в азиатской части планеты.

Курагина дипломатично ухмыльнулась.

— О том, насколько важен визит этого «великого революционера, отца нации», нам еще не раз напомнят «Правда», «Известия» и все прочие издания. А вот лично вы, полковник, и по службе, и вне её кабинетов, должны быть заинтересованы в том, чтобы наладить контакты с Сукарно и его деловым окружением. И мне даже не верится, что вы поручите заниматься ими кому-то из своих подчиненных.

— Конечно же я постараюсь быть включенным в состав нашей дипломатической группы. «Положение обязывает», как говорят в таких случаях англичане. Причем положение не столько президента Сукарно, сколько моё собственное.

— Вот-вот…

— Другое дело, что налаживать какие-либо деловые контакты с самим первым лицом Индонезии мне не позволят: статус не тот.

— Извините, полковник, я должна была учесть это.

— Мой служебный интерес всегда нацелен на контакты с представителями деловых кругов и прежде всего со служащими предприятий оборонной промышленности. Поверьте, суждения и замыслы этих людей, как правило, представляют куда больший интерес, нежели пустословная болтовня дипломатов и дежурные фразы «первых лиц».

— Смею предположить, — вежливо признала Курагина.

Она уже давно заметила, что к дипломатической службе относится с куда большим уважением, нежели полковник, давно имеющий статус дипломата. Может быть, потому и проникалась уважением, что тоже тайно мечтала стать членом дипломатического корпуса.

* * *

Когда к ним наконец «снизошел» официант, Курагина мудрить над меню не стала, а заказала себе то же самое, что и полковник: яичницу с ветчиной, салат и компот. Ей хотелось, чтобы этот ресторанный «человек» поскорее удалился и можно было продолжить разговор с полковником.

— Наверное, меня тоже привлекут к работе с высоким гостем, — негромко произнесла она, понимая, что избирает не лучший способ вернуть Пеньковского к государственным вопросам.

— И в каком же качестве? — машинально поинтересовался тот, отставляя нож и вилку подальше от края столешницы. Вопреки общепринятому трапезному этикету, полковник любил по-пролетарски взгромождаться локтями на стол и при первой же возможности старался избавиться от ножа, что было явным проколом в его великосветской подготовке.

Курагина сочувственно смотрела на полковника до тех пор, пока он не поднял глаза, и только потом въедливо удовлетворила его любопытство:

— Во всё том же качестве, мистер Пеньковский, во всё том же… В хорошо известном вам «дипломатическом ранге» секс-агента.

— Мне следовало бы сразу же догадаться, — хрипловатым, срывающимся каким-то голосом пробубнил полковник. — Пардон, мадам.

— Естественно, следовало бы. И вообще вам ли к лицу все эти интеллигентские стенания?

«Как всегда, загонят в постель к кому-то из высокопоставленных чиновников-азиатов», — расшифровал её упрек полковник, с трудом сдерживая наплыв не то чтобы ревности, а какой-то сугубо мужской досады.

По своим каналам Олег успел навести кое-какие справки о Курагиной и теперь уже знал, что перед ним — элитный секс-агент, из той отборной группы, которую в КГБ холили и лелеяли именно для таких исключительных случаев.

Причем один из посвященных в «тайны кремлевского двора» решился просветить его в том смысле, что в секс-отделе разведки существует жесткое правило: ни в коем случае не пополнять свой контингент из числа валютных ночных бабочек. Этих «нравственных страдалиц», как выразился кто-то там из газетных публицистов, тоже отбирали, подчиняли и предельно «использовали по назначению», но… в операциях иного порядка, иного статусного уровня.