Полковник трех разведок

— Я всегда держусь «соответственно», потому что не люблю на людях смотреться в зеркало. Впрочем, это мы уже выяснили.

— Этим новым твоим куратором стал Крысолов? — воспользовался Пеньковский кличкой генерала Родова, не будучи при этом уверенным, что Курагиной она тоже известна.

— Он, «друг служивый», — подтвердила Миледи любимой поговоркой генерала. — Правда, обошлось без конкретных предложений, и даже без вежливых агентурных просьб, со взыванием к патриотической бдительности.

— Короче говоря, действовал по давно «отработанной» схеме.

— Тебе виднее, полковник от разведки. Пока что я держалась, однако всерьез попадаться чекистам мне противопоказано. Как ты уже знаешь, и пяти минут пыток я не выдержу, тут же расколюсь.

— Так и хочется посетовать: «Ну и послал же мне Бог напарницу», но воздержусь.

— Выплескивай, чего уж там.

— Не стану, потому что знаю: серьезных, изощренных пыток никто выдержать не способен.

— Что проверено давно и при самых жесточайших обстоятельствах. Однако ни в разведке, ни в подполье задумываться над такими нюансами не стоит. В этом наше спасение.

* * *

Увлекшись воспоминаниями, Пеньковский не заметил, как почти дословно повторил слова Курагиной, но теперь уже вслух:

— Она права: в этом наше спасение.

— Вы заговорили о спасении? — заторможенно отреагировал Винн. — Уж не о душе ли зашла речь?

— Не о душе. С душой у нас с вами давно покончено.

— С чего вдруг «эта осенняя грусть в глазах»?

— Как говорил когда-то, напутствуя очередную группу, начальник разведотдела штаба дивизии, старый, еще со времен Гражданской войны, разведчик подполковник Черных: «С душой, как и с душевностью, в разведку идти не стоит. Этих капризных барышень надо оставлять где-нибудь в окопе, причем лучше всего — в блиндаже».

— На фронтовую философию потянуло? Понимаю. Первый и самый верный признак духовного очищения

Лондон. Отель «Маунтройял».

Апрель 1961 года

Когда Винн, постепенно входивший в роль гида, объявил, что они приближаются к старинному парку Сент-Джеймс, неподалеку от которого открывалось массивное, величественное в своей архитектурной строгости здание Букингемского королевского дворца, Кемпбелл поинтересовался, где их, Британца и Алекса, должны ждать люди из Центра.

— У арки Адмиралтейства, — ответил куратор Пеньковского. — Там я передам материалы нашего гостя, и мы двинемся дальше.

— Я сам передам эти материалы, — неожиданно объявил подполковник. — Не исключено, что при знакомстве с ними понадобится и моя помощь. Уверен, господин Винн, что вы сумеете самостоятельно доставить нашего коллегу к отелю «Маунтройял».

— Прелестная мысль, подполковник Кемпбелл, однако лучше пригласите Ирландца из машины сопровождения. Не лишайте меня возможности безаварийно пообщаться с полковником. Кстати, господин полковник, — тут же обратился к гостю, — от этой арки к дворцу ведет великолепная аллея «Мэлл», которую в обиходе лондонцы нередко называют «Королевской» или «Викторианской». Очевидно, потому, что на противоположном от арки конце аллеи их встречает памятник самой знаменитой правительнице Британии — королеве Виктории, определявшей не только ведущие стили, но и целую «викторианскую» эпоху в архитектуре, в искусстве, в политике и во всем прочем.

У арки Кемпбелл молча взял из рук Британца пакеты и направился к машине сопровождения. Его место тут же занял рослый, но какой-то слишком уж худой, до дистрофичности костлявый тип, который не оглянулся на «человека из Москвы», и даже не поздоровался, а просто вдавил свои костяшки в сиденье и повел машину по улицам все еще освещенного апрельским солнцем Лондона.

— Ирландец русским не владеет, — на русском предупредил своего гостя Винн, — так что можете расслабиться.

— Вот и славно, — тоже перешел на русский полковник. — Как специалисту по Ирландии, наши разговоры ему вряд ли будут интересны.

— Робертс — не ирландец, и не специалист по Ирландии, — вполголоса предупредил его Гревилл.

— Уже любопытно. Кем же он предстает перед элитарным шпионским обществом?

— У Робертса профессия специфическая. Он — «чистильщик», то есть специалист по зачистке «полей шпионских схваток» от всевозможных двойников, предателей и желающих выйти из игры, неблагодарно хлопнув дверью Сикрет интеллидженс сервис.

— И по какой же логике «специалист по зачистке» оказался в нашей компании? Для устрашения, что ли?

— Побойтесь Бога, Алекс. О каком устрашении может идти речь? Лично вас появление этого человека совершенно не касается. К слову, в общении он — милейший джентльмен.

— Везде и во все времена палачи отличались почти врожденной любезностью. Особенно в отношениях с жертвам. В былые времена палачи всю ночь перед казнью пиршествовали со своими «клиентами». Возможно, таким образом, они пытались сгладить свою вину не только перед «эшафотниками», но и перед самим Господом.