Полковник трех разведок

— Согласен, появление у Винна любого собеседника из наших — уже повод. А ведь, кажется, я припоминаю этого мужичка, — приблизил фотографию к глазам. — Точно, это же тот, как его?.. — нервно пощелкал он пальцами. — Дзиньковский, Маньковский… Фамилия какая-то такая, на польскую смахивает.

— Может, Пальчевский? Был у нас в местечке такой отпрыск белогвардейского ротмистра.

— Пальчевский? Да нет, но что-то похожее. Стоп, вспомнил: Пеньковский! Ну конечно же он, Пеньковский!

— Ну вот, — возбужденно потер ладонями майор. — Ко всему прочему, этот тип уже давно у нас на примете.

— Да погоди ты радоваться, Коровин. Это же сотрудник ГРУ. А кто у кого, в отношениях между КГБ и ГРУ, на большем крючке — еще вопрос. Черт возьми, кажется, мы опять напоролись.

— Почему вдруг «напоролись»? — насторожился Коровин.

— Да потому, что перед нами — всё тот же высокопоставленный службист из ГРУ, который ведает при Совмине научными разработками в основном по линии оборонной промышленности. Если не генерал, то уж точно полковник. Однажды мы уже получили из-за него такой «втык», что еще раз нарываться на эту же растяжку не хочется.

— Считаете, что с Винном он работает по своей, утвержденной свыше, программе?

— При такой должности идти на несанкционированные контакты он бы не решился. Да и с какой стати? Чего ему не хватает, при его-то месячном окладе и связях?

— Тогда в самом деле… — растерянно пробормотал майор. — Могли бы и напороться. Хотя «грушники» тоже хороши. Почему бы не предупредить, что так, мол, и так?..

— Что значит «предупредить»? — посмотрел на него Гвидин, как на местечкового юродивого. — Можно подумать, что мы их когда-либо предупреждали о работе своей агентуры! И вообще запомни: даже мысли о совместных с ГРУ операциях в стенах этих жестко пресекаются. Да и военные всё больше сторонятся нас. Развенчивание культа личности вождя, публикации материалов, касающихся методов руководства Ежова и Берии… Репрессии. Словом, не тебе объяснять.

Лондон. По пути в отель «Маунтройял».

20 апреля 1961 года

Готовясь к поездке в Англию, полковник и впрямь слегка опасался парней из контрразведывательной службы внутренней безопасности ГРУ и совершенно не принимал во внимание опасность, исходящую от КГБ. А ведь Кемпбелл прав: кагэбисты запросто могли проигнорировать и каноны дипломатического иммунитета, и неприкасаемость, дарованную ему службой в военной разведке.

Алекс и так чувствовал себя неловко, словно расхрабрившийся новичок, которого заставили выслушивать наставления видавшего виды профессионала, а подполковник продолжал морально добивать его:

— К тому же начальник Шестого главного управления военной контрразведки КГБ генерал Ивашутин[19] давно нацелен на то, чтобы занять место шефа ГРУ генерала Серова. Существует информация, что он уже числится в резерве на эту должность. Или, может быть, у вас появилась какая-то уточняющая информация?

Кемпбелл притормозил, оглянулся и вопросительно посмотрел на Пеньковского.

— Ничего существенного добавить к этой информации не могу, — решил полковник не искушать судьбу.

— Мы это уже поняли, — поспешил англичанин переключить свое внимание на руль и дорогу.

— Это было сказано не в упрек, — поспешил вмешаться Гревилл Винн. — Мы постоянно будем сталкиваться с какими-то данными, которые потребуют вашего свежего взгляда, уточнений и вообще дальнейшей агентурной проработки.

— И все же я уточню: даже если такие сведения и появлялись, то делиться ими в Союзе не торопятся, дабы не попасться на «распространении провокационных слухов, порождаемых западной пропагандой». У нас это очень серьезная статья.

— Но в Союзе ведь всё еще существует такая практика — формирование кадрового резерва на все руководящие должности, — не успокаивался Кемпбелл. — Разве не так? Хрущев со своей перестройкой не отменил её?

— Не отменил, и никогда не отменит. Впрочем, вопросы подготовки кадрового резерва, правда, на более низких уровнях, большой тайной не являются. Но даже на этих уровнях в открытых источниках кандидатуры партноменклатурного резерва обсуждению не подлежат.

— Судя по всему, к службам безопасности эта практика пришла из «номенклатурно-кадровой» традиции, зародившейся в кабинетах компартийных кадровиков.

— Вы поражаете меня своей информированностью, подполковник. А еще больше — обладанием специфической терминологии, — попробовал Пеньковский перейти на английский язык, однако Кемпбелл упорно говорил по-русски. — Нет, в самом деле: потрясающее владение номенклатурным сленгом! Не удивлюсь, если в соответствующей ситуации услышу из ваших уст: «Мы тут с товарищами посоветовались и решили…», «Если мы примем такое решение — народ нас просто не поймет…» и прочие изыски.

— Спасибо за подаренные партийные перлы, на досуге постараюсь зазубрить. Однако уверен, что в кабинетах ГРУ витает свой собственный сленг. Не поделитесь несколькими фразами?

Британец вдруг почувствовал, что словесная пикировка этих двух парней снова достигла предела остроты, и поспешил прийти на помощь подопечному.