С несомненным искусством провели свое отступление от границы и за Марну французы, тем самым сохранив их левое крыло от полного разгрома, а всю армию от грозящего ей охвата. Их 3-я и 4-я армии, после того как они проиграли встречные сражения под Лонгви и в Арденнах, поначалу искали укрытия за Маасом. Дальнейший их отход, как и у 5-й армии, был существенно облегчен действиями образцово управляемой французской артиллерии. Арьергарды из сравнительно небольших сил пехоты удерживали наседающих немцев в сфере действия французских орудий, вынуждая их разворачиваться и нести потери, позволяя в то же время полностью организованно отойти основным силам французских армий. Неблагоприятно сложившиеся для французов начальные бои имели для них пагубные последствия, а все их развертывание смешалось, Париж оказался в серьезной опасности, все государство, казалось, было поколеблено, французские армии частично были потрясены морально, однако сокрушительного поражения они не потерпели. Победные донесения германских армий тогда содействовали вере в последнее, а в том воодушевленном настроении, которое было в те дни, это было вполне естественно. Однако начальник Генерального штаба Действующей армии генерал-полковник фон Мольтке, согласно тому, что сообщает Гельферих[378]
, не заблуждался относительно истинного положения дел. 4 сентября он якобы заявил в Ставке в Люксембурге: «Не будем себя обманывать. Мы имели успехи, однако еще не победили. Победа уничтожает силы сопротивления противника. Когда сражаются миллионные армии, у победителя будут пленные. Где же наши пленные? Около 20 тысяч в сражении в Лотарингии, то тут 10 тысяч, там, может, 20 тысяч. Но и относительно небольшое число захваченных орудий показывает мне, что французы отступают планомерно и в порядке. Самое тяжелое нам еще предстоит».То, что командование и войска германской стороны были более чем готовы к этому, показал ставший вскоре необходимым отход от Марны на Эну. Далее, весьма поучительно, отступление Гинденбурга с Вислы на границу провинции Позен, за которым последовало смещение влево войск и их перегруппировка для удара на Лодзь.
Стоявшая под Варшавой армейская группа Макензена из 4 пехотных, одной кавалерийской дивизии и одной ландверной бригады не могла далее держаться против постоянно усиливающегося неприятеля, а того облегчения, на которое надеялись от действий австро-венгерских войск в Галиции, не добились, поэтому группа Макензена, усиленная еще тремя переброшенными с верхней Вислы дивизиями, была отведена на новые позиции между Пилицей под Нове-Място и на Бзуру под Ловичем. 20-й армейский корпус свернул с Вислы налево к нижней Пилице, где оказался на фланге направленного против группы Макензена наступления. Его левое крыло, так же как и группы Макензена было там яростно атаковано 25–26 октября. Натиск на левое крыло Макензена усилился настолько, что его пришлось отвести. Дальнейших успехов к северу от Пилицы русские пока что достичь не смогли. Для защиты левого крыла Макензена усиленными переходами с верхнего течения реки был двинут на фланг армии 11-й армейский корпус. Так как 1-я австро-венгерская армия оказалась не способна остановить под Ивангородом на Висле переправившиеся там русские войска и отступила на Радом, из-за чего оказался вынужден отойти и бившийся по соседству с союзниками Гвардейский резервный корпус, потребовалось начать общее отступление. Приказы об этом были отданы 27 октября. В войска еще до этого поступили указания на такую возможность, чтобы они начали своевременно вывозить все, что было незаменимо. Передвижения теперь шли в западном направлении, чтобы избежать опасности обхода с севера. В целом они прошли планомерно, хотя русские поначалу наседали очень сильно. Страну пощадили[379]
, а чтобы замедлить преследование и по возможности удержать русских вдали от германских магистралей, в крупных масштабах производились разрушения только на железных дорогах и на шоссе. Тем самым получили бы возможность спокойно провести поворот налево на новый фронт Врешен – Торн.