Полководческое искусство

Крепость как “pivot de manoeuvre[342]” была одной из основных идей генерала Бриальмона, создателя бельгийской оборонительной системы. Крупный центральный гарнизон в Антверпене и мощные крепости на Маасе, Льеж и Намюр, с небольшим редутом между ними в Гюи, были предназначены стать опорой небольшой бельгийской армии и одновременно дать возможность вести активную оборону, естественную в условиях такой группы укреплений. Преимущества, которые она могла предоставить, отчетливо видны на примере использования Наполеоном Дрезденского укрепленного района. Наполеон, после того, как за Бобер был оттеснен Блюхер, позволил ему своевременно бросить резервы против главных сил союзников на подготовленное решающее поле битвы на левом берегу Эльбы под Дрезденом и одновременно задействовать против их тыла один из корпусов через Кёнигштейн, с тем результатом, что главная армия союзников вынуждена была отойти в Богемию. Четырехугольник североитальянских крепостей существенно помог Радецкому в 1848 г. при обороне Венеции. Сам факт его наличия существенно способствовал в 1859 г. тому, что Наполеон III после Сольферино[343] сам предложил мир в Виллафранке, ведь у него были сомнения в том, что ослабленная осадами крепостей армия сможет развить наступление в Венецию.

Те же предпосылки были положены в основу и созданной перед Мировой войной для защиты западной границы укрепленной группы Мец – Диденгофен. Она так и не была задействована, так как мы на протяжении 4 лет сражались в глубине территории противника. Однако она, напротив, имела бы значение, если бы наше правительство и немецкий народ не отказались бы преждевременно от продолжения сопротивления, а его можно было бы возобновить на линии Атверпен – Намюр – Диденгофен – Мец. Задолго до войны граф Шлиффен неоднократно предлагал на учениях Генерального штаба рассмотреть задачу об операции на внутренних линиях в Люксембурге и Лотарингии. Группа крепостей на Мозеле Мец – Диденгофен позволяла в любой момент переправлять через реку крупные массы войск. Осенью 1914 г. такое же значение имела Варшава. Именно она на долгое время стала опорой русской обороны, хотя в еще большей степени ею являлась укрепленная позиция на левом берегу Вислы под Блоне, вместе с крепостью Новогеоргиевск и укреплениями на нижнем Нареве, удерживавшая место впадения Нарева и Буга в Вислу. Вся эта группа крепостей в северной Польше при большей ударной мощи русских войск могла бы приобрести и гораздо большее значение. И все же эти укрепления, так же как и те, что были на верхнем Нареве, сумели обеспечить необходимую поддержку локальным русским наступлениям, постоянно гарантируя удобную переправу. И если русские крепости на западе[344] поздним летом 1915 г. достаточно быстро сдались под германским натиском, то это произошло потому, что по особенностям постройки своей они не могли выдержать навесного огня сверхтяжелых орудий. Их постигла та же судьба, что и бельгийские крепости и Мобёж. Система укреплений поэтому не может упрекаться в обоих случаях. Ведь и наши враги возлагали большие надежды на устойчивость бельгийских крепостей, а их быстрое падение оказало на них существенное моральное воздействие.