Полководец

Подобрался, заглянул и прислушался. Так и есть. Трое. Играют в кости. Сквозь недовольный бубнеж двоих игроков слышится смешок счастливчика. Похоже, засели надолго, что не может не радовать.

Две двери, другой этаж. Возможно, и не расслышат, как будут срубаться заклепки. Но придется подстраховаться. О том, чтобы разобраться с ними, он и не помышлял. Нет, в том, что в итоге кончит всех, сомнений никаких. Вот только при этом может поднять шум. Придется вернуться с напарником. А лучше с двумя. Так, на всякий случай. Ну их эти неожиданности.

Кузница нашлась именно там, где и указывал Дагер, и была совмещена с пыточной. Для тюремных казематов обычное дело, подобное практикуется повсеместно.

Так. Помощник палача — аккуратист. Ну а кто еще будет заниматься инструментом? Разве что под строгим присмотром начальства. Все необходимое нашлось сразу. Вон несколько молотков, от маленьких до практически молотов. А вот и пара хорошо заточенных зубил. Так. Вот этот небольшой молот, средних размеров молоток и вот это зубило вполне подойдут. И еще прихватить с собой рогожу. Не помешает немного приглушить звук.

По возвращении, пока прилаживался, чтобы срубить заклепку у Клима, успел поведать о результатах разведки. Заклепки срубались легко. Это без инструмента справиться с ними непросто. А при наличии такового и умелых рук стальное жало зубила срезает сырое железо, как масло. Ну, во всяком случае, когда за дело взялся сам десятник. У Тимофея с его сложением не особо получалось.

Пока освобождали остальных, трое первых скользнули в коридор с ключами и фонарем наперевес. Надо бы обезопаситься от ненужных случайностей. Тимофей хотел было присоединиться к ним, но Клим его остановил.

— Попытай этого насчет Матвея Богдановича, — кивая на пленника, приказал десятник.

— Так ты же сказал, что казнили его.

— Доподлинно знаю только про парней. А мы своих не бросаем. Вдруг где в отдельной камере держат. Все же не простой боец, мало ли зачем еще может понадобиться, — сказал и вновь принялся орудовать молотком и зубилом.

— Дагер, где русский, которого пытали? — вновь выдернув кляп изо рта пленника, спросил Тимофей.

— Он на верхнем этаже, в сухой камере. Третья справа от лестницы, — тут же сообщил надсмотрщик.

— Это еще зачем? — удивился лешак подобному подходу.

— Здоровьем слаб, вот и поместили, чтобы не умер раньше времени.

— Ладно. Посиди еще, — и вновь кляп на место. — Командир, ну что, этого кончать будем?

— А что нам с его смерти, — отмахнулся десятник, освобождая очередного подчиненного. — Главное, чтобы шум не поднял.

— Понял. Сделаю.

Еще раз проверив путы пленника и убедившись, что связан тот на славу, Тимофей поспешил выполнить очередное распоряжение десятника, отправившись на поиски взводного. О том, чтобы освободить остальных, а русских тут хватало, не могло быть и речи. С таким числом народу из города попросту не выбраться. Но за своих они горой.

Парни уже управились с игроками и даже обзавелись какой-никакой одежонкой. Ну и вооружились трофейными ножами. Другие внизу разбирают инвентарь кузницы и пыточной. Для драки все сгодится. А без нее, родимой, им никак не уйти.

Ключ удалось подобрать без труда. Их на кольце всего-то шесть штук, от всех дверей и запоров. А вот стоило открыть дверь и заглянуть вовнутрь, как Тимофей тут же замер в растерянности. Ну никак не походил этот тщедушный старичок на их статного взводного. Ты хоть как пытай, но вот так усохнуть у их сержанта точно не получится.

— Дядя, ты кто таков будешь? — уже решив, что ошибся дверью, все же поинтересовался он на русском.

— Овечкин я, Кузьма Платонович.

— Быть того не может, — опешил парень, подавшись назад.

— Отчего же, — садясь на топчане и звякая цепью кандалов, возразил Кузьма. — Он и есть.

Хм. А ведь и впрямь заботу о нем проявляют. И браслеты на руках тряпицей обмотаны, и бинты видны, что говорит о врачевании ран, и сухо тут, и топчан с тюфяком и одеялом имеется. Словом, создали условия, хотя и видно, что досталось старику изрядно. Хм. Именно что старику. Видел его раньше Тимофей, но сейчас в сильно изменившемся Овечкине с трудом узнавал прежнего. А ведь ему не было и пятидесяти.

— Я так гляжу, из лешаков будешь. Из тех, которых прихватили на подворье Кляйна.

— А ты откуда…

— Ну так уши-то у меня есть. И надсмотрщики здесь очень даже поговорить не дураки, коли с ними по душам, а не клацать зубами, подобно озлобленному волку. От злобы пользы в основном никакой. Разум застит. Ладно о том. Я так понимаю, выниматься отсюда решили?

— Есть такое дело.

— Ну тогда и меня с собой забирайте.

— Да куда же мы денемся. Прознает боярин, что бросили тебя, так головы поотрывает. Кузьма Платонович, но коль скоро ты все ведаешь, так, может, скажешь, где держат нашего взводного?

— Нет больше Матвея. Головы лишили вместе с остальными, — вздохнул Кузьма.

— Понятно. Ладно, пошли вниз, кандалы срубать будем. Ты, поди, еще и все знаешь об охране тюрьмы?