Полководец

— То есть Реншильд сидит в городе и ждет, пока я расстреляю снаряды. Одновременно появляется отряд галер и перерезает мне снабжение. Затем подходит двадцатитысячная армия, которую совсем не жалко. Разобьет меня Левенхаупт — хорошо. Не разобьет — тогда я израсходую весь остаток боезапаса. Иначе с таким числом мне попросту не справиться. И когда я остаюсь без припасов, сзади наваливается Реншильд.

— Именно.

— Х-ха. Похоже, с твоим возвращением ко мне возвращается и удача. А, Кузьма?

— Помнится, ты любил приговаривать, что удача любит подготовленных.

— Это точно. И тут ты ничего не мог выдать. Потому что тебя это попросту не касалось и ты был не в курсе. После взятия Дерпта я планировал совместно с Острожским наступать на Вейсенштейн. Вот только уничтожать эту армию в мои планы не входило. Так и получится, если добиться капитуляции армии Левенхаупта и отделить солдат от офицеров.

— Намекаешь на то, что солдат можно нанять снова, потому как свой долг Карлу они, получается, отдали сполна?

— Вот-вот. Острожскому остается поставить своих офицеров, и все, проблема с гарнизонами для захваченных городов и крепостей практически решена. Он, конечно, собирал там поземное войско и кое-как обучал как раз для гарнизонной службы. Но это несерьезно. К тому же крестьянам лучше пахать землю, а рабочим — трудиться на мануфактурах.

— Погоди, а как ты собираешься взять в плен двадцатитысячную армию?

— Они уже практически у меня в плену. Три-четыре дня, и их можно брать голыми руками. Не понимаешь?

— Нет.

— В Вейсенштейн подбросили заразу оспы. Очень скоро армия Левенхаупта станет небоеспособной. Один сплошной лазарет. Нам же зараза не опасна. Оспа не черная, а потому потери не превысят двух тысяч человек. Ну, может, слегка. Хотя скорее все же нет. Лечить мы их будем без дураков.

— Травить народ такой заразой!

— Брось, Кузьма. Если бы я сошелся с ними с помощью честного железа, огня и свинца, погибших было бы больше. Гораздо больше. А так мало того что мы лишаем Карла целой армии, еще и предоставляем таковую Острожскому. Ну и, наконец, запускаем в народ слух о том, что на нашей стороне само божье Провидение. Кругом одни плюсы. Даже не верится. С рассветом собираем дивизию в кулак и выдвигаемся навстречу Левенхаупту.

— А что же ты меня не спрашиваешь, чьими стараниями я оказался в руках иезуитов?

— Уверен, что это дело рук Горячинова.

— Не ищи среди тех, кто открыто выходит против тебя. Приглядись к тем, кто покладист.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Горячинов, конечно, ершист и всякий раз тебе в пику выступает. Да еще и дружину сколотил, что по выучке не уступит дружине Острожского. А как вооружить на манер твоих полков, так и им не попустит. Но он из старинного боярского рода и наперед своей выгоды ставит Псков. Как и уличенные тобой да отправленные на плаху. По-своему, но они радели о благе Пскова. Одно дело — чужими руками расправиться с тобой, и совсем другое — подвести родную землю под иноземный каблук.

— Ты толком сказать можешь?

— Да как тебе еще сказать-то? Не из боярского рода у нас только ты да Борятский.

— Он же за Москву стоит.

— За себя он стоит и за латинян. А еще род его из пригорода Владимирец, где его позиции сильны дальше некуда.

— То есть крепость возьмут с ходу благодаря предательству. Весть по гелиографу не пойдет, и швед выйдет прямо к Замятлино.

— Я бы на их месте еще послал весть, к примеру, от Опочки или Бежаниц, чтобы Артем увел полк на помощь, и тогда твоя вотчина останется практически без защиты.

— Но шведские войска в новгородских землях сейчас без общего командования. Стоп! Ты же выдал все. Значит, и твоя сеть в Новгороде под колпаком у иезуитов или шведов. Выходит, нам не могли позволить устроить покушение на Дюкера. Ох, йолки. Данил!

— Да, боярин! — вбежал на зов денщик.

— Прикажи немедля собраться членам штаба.

— Слушаюсь, — козырнул денщик и тут же выскочил на улицу.

— Ох и задал же ты задачку, Кузьма. Вот ей-ей задал. Но с другой стороны, если все выгорит, если успеем… Тогда Карл разом лишится сорока тысяч солдат да двух крепостей. С рассветом отправляешься в Псков. Как, пока не знаю, но уходишь однозначно. Надо решать с Борятским. И так красиво, чтобы Дюкер сам привел свою армию на убой. Чтобы в пух и перья.

— Главное, поспеть, а там, не сомневайся, все, что от меня потребно, будет исполнено в лучшем виде, — заверил Овечкин.

— Да, Кузьма. Я к тебе не лез, потому как свое дело ты знаешь туго. Но на будущее — ни один человек не должен иметь всю информацию об агентах. Прозвище, причем не связанное с родом деятельности шпиона. По каждому направлению работать должны два оперативника, две независимые сети, полные сведения только у кураторов и в письменном виде в архиве, доступ строго ограничен. Ты мысль мою улавливаешь?

— Каждый должен знать не больше, чем ему нужно для работы. С меня достанет прозвищ и возможностей агентов. О том я не день и не два думу имею. Уж прикинул, как оно должно быть. И твои слова — лишнее тому подтверждение.

— Вот и ладушки. Потом обскажешь, как там у тебя все. Может, еще чего присоветую.