Полководцы Московского царства

«Боярский приговор» четко регламентировал службу постоянных дозорных застав («сторóж») и разведывательных отрядов, совершавших глубокие рейды в сердце степи («станиц»). Служилым людям были указаны точные сроки их дежурств, основные маршруты движения, способы оповещения основных сил на Оке, количество и качество коней, нормы выплат за пребывание на опасных участках и т. п. Документ, разработанный Воротынским «со товарищи», предусматривал суровое наказание за оплошку: «А которые сторожа, не дождавшись себе смены, со сторóжи съедут, а в те поры государевым украйнам от воинских людей учинится война, и тем сторожам быть казненным смертью». Русским «пограничникам» предписывалось также, останавливаясь на ночлег, не расседлывать коней, не разжигать огня для приготовления пищи в одном месте дважды за день, не оставлять наблюдения за врагом после того, как он обнаружен. По «Боярскому приговору» можно судить: пограничная служба в XVI веке была смертельно опасной. Только очень рискованные люди могли отважиться на такую «работу». Летописи и разряды пестрят случаями, когда вести о неприятеле приходили от «сторожéй» и «станичников» задолго до его появления у Оки, оказываясь, таким образом, спасительными для всей системы русской обороны. Но время от времени «станичник» оказывался в плену у татар, и жить ему оставалось столько, сколько выдержит человеческая плоть под скорой и беспощадной пыткой…

Введенный зимой 1571 года «Боярский приговор» улучшил качество пограничной службы. Но он никак не мог повлиять на количество сил основной оборонительной армии. Тем более на схему ее управления. А тут всё было худо… Несколько лет государственного легкомыслия пришлось оплатить по самому жестокому тарифу.

В мае 1571 года Девлет-Гирей прорвался через Оку в районе Кром. В распоряжении хана находилась огромная сводная армия, куда помимо крымцев вошли ногайцы, турки, азовцы и «кочевые татары».

Ему противостояли значительные силы, но…

Во-первых, командование земскими и опричными полками не было единым, поэтому координация их действий оставляла желать лучшего;

во-вторых, большая армия вела боевые действия в Ливонии, причем ее усилили частью опричного боевого корпуса, поэтому на юге оборонительная армия оказалась меньше, чем могла бы быть;

в-третьих, крымцам помогли русские дворяне, как видно, решившиеся на измену, после того как их затронули массовые репрессии опричных времен;

наконец, в-четвертых, и это главное: допустим, дальние «сторóжи» сделали свое дело — московские войска вышли к Оке заранее, они ждали Девлет-Гирея, но в самих полках разведка и караульная служба велись отвратительно, и когда крымский хан обошел оборонительную армию по флангу, о его движении стало известно в последний момент…

Узнав об обходном маневре татар, русские полки форсированным маршем пошли к столице.

За день до прибытия татар под Москву к столичным предместьям подошли земские и опричные воеводы. В том числе и князь Воротынский с земским Передовым полком. Он встал на отшибе, несколько в стороне от общей позиции — «на Таганском лугу против Крутицы». Поэтому главный удар крымцев пришелся не по нему. Когда Девлет-Гирей поджег дальние посады, ветер разнес пламя по всей Москве. Опричный отряд, Большой полк и полк Правой руки фактически погибли в огне. Что же касается Передового полка, то он, по всей видимости, уцелел и продолжал оказывать сопротивление.

Поэтому в тот момент, когда Девлет-Гирей увидел Москву опустошенной, на руины великого города его все еще не пускал Воротынский. «Распустив войну» по южным уездам, добывая повсюду пленников, грабя и сжигая села, крымцы отправились назад. Михаил Иванович преследовал их, отбивая «полон», до Дикого поля. Однако сил его полка явно не хватало для большого сражения. Если бы Девлет-Гирей развернулся против него, скорее всего, полку пришлось бы либо бежать, либо погибнуть. Все, что мог Воротынский в подобных обстоятельствах, — «покусывать» врага, беспокоить его, бить его отдельные отряды…

После московского разгрома князь Воротынский оказался старшим из земских воевод. Бельский погиб, Мстиславского представили народу как виновника поражения, хотя он и не был таковым. Теперь старшим в Земской думе да и в земской армии стал Михаил Иванович.

На следующий год Девлет-Гирея ждали с новой ордой. Он обещал союзникам, что воцарится здесь, что за год завоюет всю Русскую землю из конца в конец. Хан даже давал купцам грамоты на беспошлинную торговлю по Волге — в русских владениях! Иван IV изъявлял готовность отдать хану Астрахань, счастливо присоединенную к России в 1550-х, — за мир. Но Девлет-Гирей вел себя с оскорбительной дерзостью, к тому же хотел еще и Казань, а это громадное, жизненно важное приобретение никто ему отдавать не собирался.

Мирного соглашения не состоялось. Оставалось готовиться к битве насмерть.

Роль главнокомандующего всей предстоящей оборонительной операцией естественным образом досталась Воротынскому. Тут других вариантов просто не было.