Полководцы Святой Руси

Да и немецкая армия располагала вовсе не худшей пехотой. Сколько рыцари набрали ополченцев из немецких колонистов, ливов, леттов и эстов, определить невозможно. Может быть, двести человек, а может быть, пять тысяч. По русским источникам известно одно: они присутствовали на поле боя. Кроме того, понятно, что основную часть ополчения составляли отнюдь не немецкие колонисты, а эсты или, как их называли в русских летописях, чудь[80]. Этот народ был приучен к войне и сражался без конца то с немцами, то с литовцами, то с ливами, то с русскими на протяжении нескольких поколений. Он мог придать крестоносному воинству значительную силу.

Однако он же представлял собой и слабость рыцарского полевого соединения: чудь шла под командой вчерашних своих врагов, оккупантов, против других врагов, только что ее грабивших и паливших ее деревни. Но русские уже уходили с ее земли. Для чуди имело смысл отбить своих пленников, вырвать из русского обоза свое добро, вывезенное из сел и деревень княжескими дружинниками, отогнать коней да содрать с убитых ратников дорогие доспехи. Но всё это предполагало преследование, стычки на флангах и в тылу отступающих русских дружин, нападения из засад, а не бой насмерть. Чуди, отметим и подчеркнем, не было резона умирать за своих новых хозяев. Русские-то, как уже говорилось, уходили, а значит, для самой земли чудской они перестали быть прямой гибельной опасностью.

Следует принять как данность: с обеих сторон пехота состояла не из робкого крестьянства с дрекольем, а из ратников, подготовленных к хорошему бою. И все-таки даже такое ополчение сильно уступало в боевой ценности дружинно-рыцарской кавалерии. А чудские отряды еще и уступали русским «охотникам», используя современную лексику, в мотивированности.

Армии, подошедшие к Чудскому озеру, могли быть весьма многолюдными — за счет ополченцев. Счет живой силы вполне мог идти на тысячи. Но исход боя — и это прекрасно понимали обе стороны — решался все же ударами тяжелой кавалерии. А это по нескольку сотен человек в немецком и русском воинствах. Притом всадников, защищенных полным тяжелым доспехом, представляющих самый цвет воинства, скорее всего, считали десятками…

Орденское войско XIII века, по немецким источникам, могло выставить порядка полутора сотен рыцарей-братьев, несколько большее количество хорошо вооруженных оруженосцев и рыцарей-«сержантов», а также отряды союзных рыцарей, прибывших из других стран в надежде на прибыльную службу, славу, добычу… В 1242 году основные силы Тевтонского ордена оставались заняты на другом театре военных действий. В самом лучшем случае орден сумел бы вывести на поле боя порядка 30–50 рыцарей-братьев и, вероятно, втрое-вчетверо больше тяжеловооруженных кавалеристов из числа оруженосцев, сержантов, союзных рыцарей. К ним надо добавить относительно небольшие силы датчан и отряды епископа Дерптского, совсем недавно укрепившегося на этой земле. Итак, если поднять планку до пределов разумного, вероятно, всего с немецкой стороны участвовало порядка 200–500 одоспешенных кавалеристов, притом что лучших, на уровне рыцарей-братьев, всадников собралось, скорее всего, меньше сотни.

Известный историк военного дела А. Н. Кирпичников постарался уточнить, сколько именно рыцарей и не столь тяжеловооруженных всадников мог выставить орден на поле боя в тот день.