Полководцы Святой Руси

Верно здесь то, что экспансия литвы на восток в 1245 году имела масштаб, никак не укладывающийся в понятие «приграничный набег», «грабительский рейд» и т. д. Во-первых, действительно слишком глубоко вошли войска литовцев на Русь, чтобы говорить об ординарном набеге. Во-вторых, летопись показывает действия целой коалиции литовских князей, притом действующей упорно, целенаправленно, не избегающей боев, не пытающейся бежать при первых признаках поражения, а цепляющейся за ранее захваченные укрепленные пункты. Так, не напрасно литовцы пытались отсидеться в Торопце: очевидно, этот город уже виделся им как очередной пункт литовского влияния и литовской власти на Руси. В-третьих, литвины вовсе не разбежались в «зажитье» или, как говорили на Руси позднее, не «распустили войну», то есть их воинство не превратилось в совокупность основного ядра действующих сил и широкого шлейфа банд, жгущих деревни и обирающих местное население. Они оперировали одновременно на нескольких направлениях крупными отрядами, требовавшими от Александра Ярославича противодействия столь же крупными силами. Наконец, в-четвертых, Торопец и Торжок издавна интересовали литву как объект экспансии, и еще в 1225/1226 году здесь вела боевые действия литовская армия в семь тысяч человек. Итак, в 1245 году литва, по всей видимости, предприняла новую попытку настоящего большого нашествия на земли Новгорода и Твери, имея своей целью отторгнуть те города, за которые удастся зацепиться гарнизонами, и присоединить к себе окрестные земли. Александр Ярославич выбил коалицию с Руси после пяти сражений.

По масштабу привлеченных сил «Литовская кампания» 1245 года превосходит «Немецкую кампанию» 1242-го. Среди сражающихся русских ратников нет суздальской дружины, которую в 1241 году привел Андрей Ярославич против орденских рыцарей. Но помимо собственно новгородского войска и дружины Александра Ярославича в бой идут отряды из Торжка (собранные дважды!), Твери, Дмитрова и Витебска. Это большая сила. Что же касается литовской ратной мощи, то современные исследователи гипотетически, но довольно убедительно определили ее в цифру около двух тысяч воинов[106]. Впрочем, воинство литовцев могло быть и многочисленнее: прежде они оперировали в этом регионе бо́льшими силами.

Говорить о том, что в 1245 году объединение литвы было «далеко от завершения», и на этом основании отказывать Миндовгу, великому князю Литовскому на тот момент, в организации нашествия неосновательно. Напротив, в действиях литвы видна огранизующая воля; да и был у Миндовга к тому времени опыт ведения масштабных боевых действий значительными силами объединенных литовских племен: походы на орденских немцев, на Мазовию.

Литва неоднократно совершала набеги на Новгородчину и псковские владения — как до, так и после разгрома под Торопцом, Зижичем, Усвятом. Литовские отряды приходили чаще любых других неприятелей, жалили беспощадно, словно рой разъяренных шершней, и уходили, набрав пленников. Время от времени их громили, истребляли, но когда сил не хватало, литва уходила безнаказанно. Впрочем, это в лучшем случае, а в худшем — укреплялась и старалась перехватить у князей Рюриковичей власть над очередной западнорусской областью. Этот враг проявлял наибольшее упорство и наибольший пыл — ни немцы, ни шведы сравниться с ним не могли.

Очень хорошо видно, что с конца 1230-х годов литва усилила натиск, поскольку Русь была обескровлена походами Батыя. Западнорусские летописи сообщают, что как раз этот момент был использован литовскими князьями для начала масштабной экспансии на Русь, утверждения там в недавно построенных городках и захвата собственно русских городов, являвшихся столицами княжений[107].

Резюмируя: оборонительная операция против литвы, проведенная Александром Ярославичем в 1245 году, для исторических судеб Руси, видимо, не менее (если не более) важна, чем отражение натиска шведов и немцев. Взятие Торопца, захваченного литовцами, битвы под Зижичем и Усвятом надо ставить в один ряд со сражением на Неве и Ледовым побоищем.