Полководцы Святой Руси

О численности немецкого войска автор ЛРХ („Ливонской рифмованной хроники“) указывает в соотношении 1/60. Русских, как он написал, было 30 тысяч, а немцев, таким образом, 500 человек. Однако познакомившись с другими частями текста ЛРХ, можно сказать, что это даже не преувеличение, а традиционный литературный штамп. Автор ЛРХ и при описании Ледового побоища писал: „У русских было такое войско, что, пожалуй, шестьдесят человек одного немца атаковало“. Тем не менее, очевидно, что у немцев было заметно меньше войск, чем у русских. Летом 1268 г. при походе к Пскову магистр собрал войско, по указанию той же ЛРХ, в 18 тысяч всадников. Но это было общеливонское войско, включавшее ополчения ливов, латгалов, эстов и 180 орденских братьев. В него не вошли датчане и другие участники Раковорской битвы. Русская летопись называла это воинство „великим“: „придоша Немци в силе велице под Пльсков“. Однако про немецкое войско при Раковоре новгородский летописец писал еще более восхищенно: „И ту усретоша стоящь полк немецьскыи; и бе видетия кои лес: бе бо свкупилася вся земля Немецьская“. Надо полагать, автора ЛРХ интересовали собственно орденские войска. Именно ими он восхищается и с ними соотносит численность противников. По сравнению с Раковорской битвой, где участвовало только 34 брата, поход к Пскову, к которому подключилось 180 братьев, грандиозен. Но общая численность немецкого воинства под Псковом и немецко-датского под Раковором должна быть сопоставима. Вероятно, ливонцы собрали к Раковору около 18–20 тысяч воинов — против 28–30 тысяч русских»[181].

С чем-то здесь можно согласиться, с чем-то — нет. Прежде всего, откуда взялся вывод о превосходстве русских в численности? Мы этого не знаем, источники не дают подобных данных. Немцы пишут: один против 60. И это, как заметил совершенно справедливо Хрусталев, литературный прием. Русские встревожены тем, что перед ними — огромная, как лес, — вся сила немецкой Ливонии. Одни говорят: враг силен и многочислен, другие говорят: враг силен и многочислен, кого больше, ведает один Бог. Да, самих орденских братьев немного, но старших русских дружинников и бояр также не могло быть большое число, а по вооружению и выучке именно их имеет смысл сравнивать с рыцарским воинством. Численность датского рыцарства, явившегося на защиту своих земель, вообще полностью из области догадок.

К сожалению, приходится сделать вывод: сколько бойцов выставила русская и немецко-датская стороны в поле, определить даже в самом грубом приближении невозможно. «18–20 тысяч воинов — против 28–30 тысяч»— это всё малообоснованно.

Притом надо учитывать: автора «Старшей ливонской рифмованной хроники» интересуют в основном немцы. Более того, и среди немцев он фокусирует внимание на орденских силах, а не повествует обо всех отрядах. Так же и новгородское летописание: видит в основном своих, нечасто, лишь в ключевых моментах переключаясь на действия княжеских дружин.

А вот одно ясно со всей определенностью: если на льду Чудского озера в 1242 году русских было несколько меньше, чем у Раковора в 1268-м, то немцев и датчан там собралось значительно, может быть, в разы меньше, чем под Раковором. Помимо сравнимых с 1242 годом по количеству сил выставленных орденом и епископом Дерптским, к Раковору вышли большие немецкие ополчения из разных областей Ливонии. Вместо незначительного, едва замеченного летописями отряда датчан на Чудском озере пришло большое, вероятно, превышающее численность немецкого контингента датское воинство[182]. Плюс, видимо, собственно раковорское ополчение, а также, возможно, отряды ополченцев из иных областей, подвластных датчанам. Сколько подняли эстов — помимо немецких колонистов — сказать в принципе невозможно. Однако поднимали их, во-первых, с большей территории, чем в 1242 году, и, кроме того, без спешки, присущей той кампании. Русское войско задержалось в походе, и, следовательно, у противника имелось достаточно времени для подготовки. Особенно для сбора ратной силы.

Думается, соотношение сил у Раковора сложилось менее благоприятно для русских, чем в ходе Ледового побоища. Можно даже предполагать, что коалиционная русская рать оказалась в меньшинстве.

Войска сошлись 18 февраля 1268 года, и «…яко соступишася, бысть страшное побоище, яко не видали ни отцы, ни деди, и ту створися зло велико…»[183]. В лобовой сшибке с орденскими братьями новгородское боярское ополчение потерпело сокрушительное поражение.

На месте погибли посадник Михаил и с ним еще 13 бояр, тысяцкий Кондрат без вести пропал, а вместе с ним еще два боярина. Летописное известие, очевидно, писалось по горячим следам, трупы трех последних знатных особ не нашлись на поле боя, а потому сохранялась вера, что они обнаружатся в плену или просто бежали… Но и они погибли тогда, в бою на реке Кеголе под Раковором. А вместе с ними много менее известных «бояр» и «черных людей без числа», псковичей, ладожан.