∀поллон против Олимпа

— Да, Тартар, — тем же пронизывающим шёпотом ответил сторукий гигант.

— Я же молчала... — тихо выдохнула девушка.

— Ты думала слишком громко.

«Ого, влипла...» Студентка не стала пока заглушать еле слышную музыку струн. В поведении и тоне гекатонхейров не было угрозы, хотя ужасно было, аж по-маленькому захотелось.

— Кто тебя низверг?

— Самой интересно, — проговорила Ленка. — Я просто спала и проснулась тут...

— Кто тебя покарал? — повторил вопрос другой великан. — Кого ты прогневила? Зевса? Аида?

— Ну, скорее всего, обоих и не только их. Феба точно рассердила. Но я не одна. Нас двое.

— Здесь одна... Пока.

«Наверное, Тартар такое место, откуда нельзя телепортироваться, — выдвинула гипотезу студентка. — А ещё... Они меня видят! Я здесь снова в игре... Что же могло случиться?..»

Ленка привычным движением приглушила струны. Великаны застыли, вокруг воцарилась полная тишина, и девушка осознала, что всё время слышала гул, теперь он стих.

— Значит, хоть это у меня осталось, — проговорила Ленка.

Она попробовала заглянуть в будущее, но чутьё пифии подсказывало: грядущее абсолютно не просчитывается, судьбы мира смешались и как бы топчутся на месте. Удивительное состояние, но что увидела, то увидела.

Не желая выдохнуться, Ленка запустила мелодию струн, и на её уши снова навалился гул, а сторукие великаны зашевелились.

Гекатонхейры постоянно переминались с ноги на ногу, водили в темноте руками и пятьюдесятью головами, отчего напоминали студентке ходячие деревья из «Властелина колец». Только местные исполины выше тамошних.

— Почему олимпийцы сердиты на тебя? — продолжил расспросы второй из великанов.

Если память не подводила Ленку, то гекатонхейры несли здесь службу Зевсу и являлись тюремщиками для титанов и прочих мутных личностей, свергнутых в Тартар. Поэтому откровенничать с исполинами особого смысла не было. И девушка ответила:

— Думаю, они сердиты, потому что боятся.

В разговор вступил третий великан, ничуть не отличающийся от остальных:

— От тебя веет неправильностью. Ты будто... будто не отсюда. Ты — чужая.

— Да, я не местная, — признала Ленка. — Я попала в ваш мир по ошибке.

— Хм... — гекатонхейр засомневался. — Ну, допустим, по ошибке. И как тебе наш мир?

У великанов началось небывалое возбуждение. Вопрос, как поняла Ленка, касался верхней части этой вселенной, и гекатонхейры откровенно тосковали по земле, небу и прочим радостям, которых здесь, в Тартаре, были лишены. Студентка их уважила и каждое слово подкрепила максимально «громкой» мысленной картинкой:

— У вас прекрасный светлый мир с живописными горами, полями и реками. Я видела суровое море, видела голубое небо с белыми лёгкими облаками. На меня падали капли дождя, иногда дули тёплые ветры, дни сменялись ночами, восходы закатами... В общем, приятный и гостеприимный мир.

Когда она замолчала, великаны долго ещё слегка покачивались и мысленно витали где-то наверху, где горы и реки.

— Спасибо, — печально прошептал первый сторукий исполин. — Однако мы здесь поставлены охранять узников, а ты попала сюда не сама.

— И что же со мной будет?

— Тебе надо идти и обживаться.

Двое великанов церемонно расступились, показывая студентке направление.

— А если я не хочу никуда идти? Если я хочу остаться с вами?

— Нельзя. Твои мысли о подлунном мире ранят нас больнее оружия врагов. Мы не должны смущать свои умы, чтобы не забыть, кому и ради чего мы служим.

— И кому? — в отчаянье спросила девушка.

— Олимпу. Зевсу.

Пифия Афиногенова попробовала дожать:

— И разве вы заслужили эту сомнительную привилегию обретаться здесь и не видеть белого света?

Гекатонхейры рассмеялись, принялись шутливо тыкать друг друга в бока:

— Слышь, Бриарей, ты заслужил?

— А ты, Гиес?

— Это всё Котт!

— Идите вы оба Крону в зад!

От топота великанов тряслась местная непонятная твердь, Ленке оставалось только испуганно следить, чтобы её случайно не затоптали, но великаны проявляли удивительную аккуратность. Наконец, троица набесилась, и тот, кого называли Бриареем, снизошёл до ответа:

— Мы живём не здесь, а в глубине Океана. Сюда, на порог Тартара, мы перенеслись, потому что ты здесь очутилась. Там, — Бриарей показал пальцем наверх, — крутится огромная воронка, которая засасывает сюда всех, кого олимпийцы сочтут повинным. Вот проводим тебя и обратно в Океан.

— А как же зелень и реки, моря и долины? — спросила растерявшаяся пифия.

— Да никак. Приятные воспоминания, века прекрасной свободы после долгих веков заточения в Тартаре. Но мы любим темноту, не печалься за нас.

— Мы сами предпочли Океан, — добавил Гиес.

— Так что отправляйся в путь, чужанка, — закончил Котт.

Ленка заметно приуныла.

— И куда я приду?

— К титанам, разумеется, — доверительно сказал Бриарей. — С ними не соскучишься.

— Да, тебе не позавидуешь, — сочувственно добавил Котт.

— А если я сюда вернусь? — робко поинтересовалась девушка.

— Это вряд ли, — добродушно усмехнулся Гиес. — Сюда ещё никто сам не выходил.