∀поллон против Олимпа

Отведав баранины (на вкус Ромашкина, она была вонючей), парень прилёг, не надеясь поспать, но стоило ему сомкнуть вежды, и, как говорили спутники, крылатый Гипнос увёл его в мир снов. Точнее, снов-то как раз не было — Аполлона будто выключили.

Включился он так же внезапно, как заснул. Все ещё посапывали, расположившись вокруг костра. Одиссей лежал на спине, широко раскинув руки, и негромко храпел. Рядом с ним спала на боку Клепсидра. Уставшие моряки тоже находились где-то далеко во владениях Гипноса.

Идиллия. Вот только душновато. И в туалет сходить не помешало бы.

Тихо поднявшись, Аполлон ушёл к плите, загораживающей выход из пещеры. Здесь было темно — свет костра почти рассеивался в огромном пространстве. Студент вынул из кармана мелок и практически вслепую написал на плите заветные три буквы. Отбежал.

Спустя минуту Ромашкин услышал первый тихий треск, в несколько мгновений ставший изрядно громким, а ещё через пару секунд всё смолкло, и до ушей Аполлона донёсся шорох осыпающегося щебня, в который превратилась дверная плита Полифема. В лицо студенту ударил свежий прохладный воздух. Впереди открылся вид на звёздное небо.

«Что-то я о людях не подумал», — спохватился Ромашкин и оглянулся на спавших греков. Там всё было спокойно. Титаническая усталость, накопленная за последние дни борьбы со штормом, да ещё и казус с циклопом сразили путешественников наповал. Оно и к лучшему.

Выбравшись по куче мелкого камня наружу, Аполлон запоздало осознал, что дождь кончился. Ну, правильно, звёзды-то видно было ещё из пещеры! Покачав головой, парень отошёл на несколько метров в сторону от выхода и справил малую нужду.

Вернулся к валу щебня. Залез на его гребень и уселся глазеть на рассвет.

Через некоторое время, когда горизонт уже начал чуть-чуть светлеть, Аполлон услышал, что к нему кто-то лезет. И вот привыкшие к темноте глаза распознали Клепсидру.

— А говорил, оставил мелок на корабле, — с наигранным упрёком сказала она.

— Шутка.

Ромашкин подал руку девушке, и она присоединилась к посиделкам.

Некоторое время оба молчали, созерцая приближение Эос и слушая дальний шёпот моря.

— Дай посмотреть, — промолвила вдруг Клепсидра.

— Что? — не понял Аполлон.

— Ну, мелок, конечно.

Он достал красный катышек, положил в протянутую руку девушки. Клепсидра ойкнула — мелок скатился с её ладони и упал куда-то в кучу камней.

— Аполлон, прости, пожалуйста, — виновато проговорила бывшая служанка Омероса. — Я сейчас найду...

Она встала, и из-под её ног покатились маленькие камнепады. Щебёнка засыпала место, куда юркнул мелок. Клепсидра снова ойкнула и спрятала лицо в ладонях.

— Не беспокойся, — сказал Ромашкин. — Я ещё найду.

Девушка снова села, потом толкнула студента в плечо.

— А, так дело не в мелке!

— Будто ты не знала, — с укором ответил парень. — Давай уже начистоту. Кто ты?

— Как кто? Клепсидра...

Аполлон перебил её:

— Клепсидра сто раз выкрала бы мелок прямо из моего кармана. Ну, и там ещё несколько штришков было... Рассказы твои с неизменной моралью «Не дерзите богам», расспросы насчёт Ареса... Кто ты всё-таки?

— Тебе не откажешь в уме, — сказала девушка. — Я Афина.

Студент почувствовал своеобразный ледяной гнев, который посещал его в присутствии олимпийцев.

— Как же ты скрывала свою... природу? — озадаченно прошептал парень.

— Пусть это останется моим маленьким секретом. — Афина рассмеялась. — В какой-то час мне захотелось научиться оставаться нераспознанной своей божественной роднёй. Как видишь, любую задачу можно решить, если пожелать. Ты ведь тоже не простой смертный, а на вид не угадаешь. Разве что наряд странноват...

Она поглядела на джинсы и толстовку студента.

— А Клепсидра? Ты её убила?!..

Богиня отмахнулась:

— Не смеши! Служанка пропойцы-сказителя была с тобой, пока ты не встал на ноги. Потом я её отослала обратно к Омеросу. Клепсидра покладистая смертная, она понимает, кому служит.

— Она же сбежать хотела.

— Ну, с кем не бывало? Она периодически сбегает от старого нектаролюбца, но возвращается. Сама. Впрочем, много ей чести. У нас с тобой есть более серьёзные темы для бесед.

— Тогда прогуляемся. — Ромашкин поднялся на ноги и побрёл вниз.

Афина последовала за ним, и в этот раз Аполлон не услышал шороха осыпающихся камушков — Паллада попросту плавно слетела вниз. Это проявление её сверхъестественности вывело внутренний гнев парня на новый уровень. Чем большую силу выказывают олимпийцы, тем острее чувства. Как и в прошлые разы, гнев означал и прилив мощи. Студент ощутил высочайшую уверенность в себе.

Начинался полновесный рассвет. С моря дул прохладный ветер, трава под ногами была всё ещё мокрой после многодневного дождя.

— Ты не хочешь нам зла, — сказала богиня мудрости и честной войны. — Но ты нам угрожаешь.

— Да вы мне даром не сдались, — возразил Ромашкин. — Мне бы Ленку найти и домой вернуться. А вы живите себе дальше, сосите свой нектар. Ну, за Зевса, конечно, извините, случайно вышло...

— Что случайно вышло?! — встрепенулась Афина.

— Ну, я его того... С колесницы сбил ненароком.