∀поллон против Олимпа

Посреди вселенской тишины это заявление прозвучало, конечно, сиротливо, зато, к немалому удивлению студентки, на чистом русском языке.

— Вот это, блин, круто, — непроизвольно выдохнула Елена Дельфийская, и то слово, которое постоянно превращалось в «лепёшку», осталось «блином».

А ещё Ленке показалось, что землю чуть-чуть тряхнуло.

Странно.

— Блин! — крикнула девушка.

Короткая лёгкая дрожь под ногами.

— Лепёшка! — протестировала Ленка.

Ничего.

— Блин!

Тряхнуло.

Студентка покумекала-покумекала и сделала то, чего старалась не делать примерно с шестого класса средней школы — выматерилась.

Упомянутая нечестная женщина, славная распутным поведением, содержала в себе всего четыре буквы, зато какие! Землю сотрясло так, что некоторые застывшие люди закачались. Хорошо хоть, не попадали.

«Загни я трёхэтажным, произошло бы землетрясение», — смекнула Ленка и мгновенно прониклась уважением к термоядерному пласту русской словесности.

Открытие было, как минимум, небесполезным. Может, правы те, кто утверждает, дескать, матерщина когда-то имела силу сакральных заклинаний, разрушающих горы, останавливающих реки и чёрт знает ещё что делающих.

Ленка вернулась к насущному. Итак, она стоит на скамье, смотрит примерно на полстакана воды, висящей над Эпиметеем.

Переместив туда же ещё несколько пригоршней воды, а потом и всю остальную лужу, стоявшую на плотном навесе из бычьих шкур, девушка слезла со скамьи и аккуратно задвинула её обратно. Для завершения каверзы Ленка завязала в общий узел тесьму на сандалиях верховного жреца. Двинется — упадёт.

Делу — время. Теперь можно было заняться, так сказать, прихожанами.

Вызвав на экране внутреннего взора нити судеб, пифия стала ходить меж людей и подправлять то, что открывало ей плохое. Боясь запутаться окончательно, плюс по велению озорного сердца, Ленка начала брать тех, кого «обработала», за руки и вкладывать их в руки рядом стоявших.

Через несколько часов студентка окончательно устала и вернулась на скамью. Перед ней стояли ряды взявшихся за руки людей, через каждого из которых проходила яркая нить зелёного цвета. Оставалось совсем немного посетителей, не охваченных её странным флешмобом, если такое слово уместно в Элладе.

Ленка Афиногенова пошла в храмовую кухню. По дороге она наткнулась на статую. Статуя оказалась Сивиллой. Динамичная композиция: «Сивилла, похищающая немалый кувшин с вином».

— Где ж ты его раздобыла? — прошептала Ленка, качая головой. — Ну, не отбирать же. Позже разберёмся.

В кухне она нашла виноград и слабое вино, подкрепилась, сидя на столе, за которым обычно снедали жрецы. Вкус как вкус, будто в нормальном течении времени.

— Ножки мои, ножки... — Блаженно потянувшись, пифия решительно хлопнула себя по коленям и соскочила на пол.

Предстояло закончить начатое. Она не понимала до конца, зачем ей всё это надо. В какой-то момент придумалось: вот переустрою всем судьбы, и перестанут меня мучить визитами. Ясное дело, Греция велика и каждого не переделаешь. Прислушавшись к внутреннему голосу, Ленка нашла в себе желание делать людям добро. Безусловно, она заглядывала чуть вперёд, боясь, что нынешние бонусы, которые она раздаёт людям, судьба заберёт обратно, да с прибытком. Девушке вообще жизнь всегда казалась этаким казино, где практически всегда выигрывает заведение, и лишь редким счастливчикам удаётся сорвать джек-пот.

Опять-таки, своевременная ассоциация, да...

Всех, кто ранее остался без внимания деятельной пифии, она «обработала» (Ленка никак не могла отделаться от этого промышленного словца) за какие-то полчаса. По внутренним часам.

Ещё надо было выбрать место для наблюдения за миром, который она собиралась разморозить. Девушка изначально придумала, что ей следует «исчезнуть» — спрятаться в храме и осторожненько подглядеть в окно. Подходящее обнаружилось сразу — второй этаж, покои Эпиметея. Верховный жрец выбрал себе отличное место для того, чтобы контролировать площадь перед храмом. Туда Ленка и отправилась.

Да, обзор открывался великолепный. Жаль, не будет видно лиц жрецов, особенно Эпиметея. Ничего, зато посетители как на ладони.

Вытянув вперёд руки, пифия Афиногенова пожелала увидеть те самые струны, из которых всё и состоит.

Они проступили, поблёскивая серебристым светом, тонкие, словно паутина. Ленка размашисто, словно увлёкшаяся арфистка, провела руками по этим струнам, дотягиваясь до них не пальцами, а силой мысли, конечно. Мир запел и — отмер.

Люди ахнули, вода обрушилась на голову верховного жреца. Все раскрыли рты и изумлённо рассмеялись, не сразу отпуская друг друга.

А Ленка испытала исполинскую, гигантскую, нет, вселенскую утомлённость. Она исчерпалась не то что под ноль — ушла в минус.

Необходимо было срочно упасть в постель и спать. Незамедлительно. И студентка побрела к себе. Оставила покои Эпиметея. Потащилась по коридору, который вскоре показался ей бесконечным или закольцованным.