Полмира

— Я все это время пялился на твой зад, — задумчиво сказал Колл, — и ни разу не замечал хвоста… ой! — Когда мать хлопнула его по голове.

А Досдувой все еще хихикал над тровенами.

— А вспомни их лица, когда они поняли, что ты сидишь прямо перед ними!

— А потом они умоляли сразиться с тобой. — Ральф засмеялся вместе с ним. — Чертовы болваны.

— Мы их предупреждали, — проворчал Фрор. — Что ты им сказала, Сафрит?

— Что она, быть может, и не пышет огнем, но вас все равно их подпалит.

— И как она надрала их белые задницы одну за другой и сбросила их капитана в реку! — крикнул Колл, запрыгивая на перила корабля и балансируя там, широко разведя руки.

— Повезло, что он не потонул подо всем этим льдом, — сказал Ральф.

Несмотря на тепло, Колючка содрогнулась от воспоминания.

— Боги, там, на Священной, было холодно.

Лед встал рано, он трещал под килем и всего за неделю к северу от высокого волока плотно заблокировал реку. Так что они снова вытащили Южный Ветер, перевернули, сделали из него дом, и жили в нем, сбившись, как стайка зимой, два морозных месяца.

Колючка все еще тренировалась так же усердно, как если бы слышала голос Скифр. Может даже усерднее. Она сражалась с Досдувоем, Фрором и Ральфом, но никогда не просила Бренда, хотя и видела, что тот наблюдает.

Она все еще просыпалась в то время, когда бы ее будила Скифр. Может даже раньше. Смотрела в холодной темноте сквозь пар своего дыхания и видела, как он лежит, как его грудь медленно поднимается, и хотела, чтобы у нее была возможность улечься рядом с ним в тепло, к которому они привыкли. Вместо этого она заставляла себя выйти на еще более сильный холод, сжав зубы от боли в ноге, и бежала по белой пустыне. Эльфийский браслет светился холодным белым светом у нее на запястье, и полоска бивачного костра команды была единственной черточкой на огромном белом небе.

Она получила то, чего всегда хотела. Что бы ни говорил Хуннан и такие, как он, она доказала, что она — воин. У нее было привилегированное место в команде министра, и о ее великих подвигах пели песни. Она отправила дюжину человек через Последнюю Дверь. Получила бесценный приз от самой могущественной женщины в мире. И вот урожай.

Тысяча миль безлюдной пустоты.

Колючке всегда было лучше всего в компании себя самой. Теперь от этой компании ее тошнило так же, как и всех остальных. Так что она стояла в доках Торлби и крепко сжимала Сафрит, стаскивала Колла с перил и трепала его взъерошенные волосы, пока он в замешательстве извивался. Потом поймала Ральфа и поцеловала его лысеющую башку, схватила Досдувоя и Фрора и с трудом стащила их в кисло пахнущие объятья. Хмурый гигант и покрытый шрамами ванстер, которые были грязными, как навоз, и страшными, как волки, когда она их встретила, стали близки ей, как братья.

— Черт возьми, ублюдки проклятые, я буду по вам скучать!

— Кто знает? — сказала Мать Скаер, которая все еще лежала вытянувшись среди припасов, где провела большую часть путешествия домой. — Наши пути могут снова вскоре пересечься.

— Будем надеяться, что не пересекутся, — пробормотала Колючка себе под нос, оглядывая эти знакомые лица, и решив попытаться еще раз: — Фрор, как ты получил этот шрам?

Ванстер открыл рот, словно собирался выдать одну из своих шуточек. В конце концов у него всегда была шутка наготове. Потом его взгляд метнулся к ее шрамам на щеках, он запнулся и задумался. Потом глубоко вздохнул и посмотрел ей прямо в глаза.

— Мне было двенадцать. Гетландцы пришли до рассвета. Большую часть людей они взяли в рабство. Моя мать сражалась, и они ее убили. Я пытался убежать, и их главный подрезал меня мечом. Оставил меня умирать с этим вот шрамом.

Значит, это была правда. И довольно отвратительная. Но было что-то еще в том, как Фрор смотрел на нее. Что-то, отчего у нее волосы на шее встали дыбом. Ее голос немного надломился, когда она задала вопрос:

— Кто был у них за главного?

— Они называли его Хедланд.

Колючка уставилась на меч, который она носила. Меч, который принадлежал ее отцу.

— Этим мечом, выходит?

— Боги готовят по странным рецептам.

— Но ты плавал с гетландцами! Ты сражался рядом со мной! Даже зная, что я его дочь?

— И я рад этому. — Пожал плечами Фрор. — Месть только ходит по кругу. От крови к крови. Смерть ждет всех нас. Ты можешь идти своим путем к ней, согнувшись под грузом ярости. Я так и делал, много лет. Можешь позволить ей отравлять себя. — Он снова тяжело вздохнул. — Или можешь выбросить из головы. Бывай здорова, Колючка Бату.

— Ты тоже, — пробормотала она, даже не зная, что сказать. Даже не зная, что думать.

Она последний раз взглянула на Южный Ветер, который стоял у причала и был теперь таким привычным. Рисунки белых голубей на носу и корме осыпались. Этот корабль был ее домом целый год. Ее лучшим другом и злейшим врагом. Каждая доска и заклепка стали знакомыми. Он казался непохожим на тот корабль, на который они садились. Побитый непогодой и потрепанный, покрытый шрамами и закаленный. Почти как Колючка. Она последний раз уважительно кивнула, вздернула морской сундучок на плечо, повернулась…