Полмира

Мать потянулась к ней, поправила выпавшую прядь за ухо и мягко тронула пальцами ее шрам на щеке. — Меня волнует только то, что ты жива. Я слышала дикие рассказы о — Отец Мир, а это что? — Мать схватила Колючку за запястье и подняла его, свет от эльфийского браслета упал ей на лицо, глаза заблестели золотыми отражениями, когда она смотрела на него.

— Это… пробормотала Колючка, — длинная история.

Приветствия

Бренд сказал, что поможет разгрузиться.

Может потому, что это было хорошее дело. Может потому, что он пока не мог вынести расставания с командой. Может потому, что боялся увидеть Рин. Боялся, что с ней что-то случилось, пока его не было. Боялся, что она может винить его за это.

Поэтому он сказал, что если ему не придется поднимать корабль, то он поможет его разгрузить, и подумал, что это хорошее дело. В конце концов, немного есть хороших дел, в которых нет и тени самолюбия.

И когда разгрузка завершилась, и половина команды уже разошлась по своим делам, он обнял Фрора и Досдувоя, и Ральфа, и они посмеялись над тем, что Одда говорил по пути к Священной. Смеялись, пока Мать Солнце погружалась за холмы Торлби, и в резьбе, которая вилась по всей поверхности мачты от основания до вершины, собирались тени.

— Колл, ты чертовски потрудился над этой мачтой, — сказал Бренд, уставившись на нее.

— Это история нашего путешествия. — Колл сильно изменился с тех пор, как они отправились. Такой же дергано-быстрый, как и всегда, но голос стал глубже, лицо сильнее, руки увереннее, когда он мягко проводил ими по вырезанным деревьям, рекам, кораблям и чудесно сплетенным друг другом фигурам. — Здесь у основания Торлби, Священная и Запретная вытекают отсюда и текут на другую сторону, Первый из Городов на вершине мачты. Здесь мы пересекаем Расшатанное море. Здесь Бренд поднимает корабль. Здесь мы встречаемся с Синим Дженнером.

— Умный мальчик, а? — сказала Сафрит, крепко его обнимая. — И тем лучше, что ты не свалился с проклятого бруса и не вышиб себе мозги.

— Это была бы потеря, — прошелестел Бренд, глядя на мачту в еще большем изумлении, чем когда-либо.

Колл указывал на другие фигуры.

— Скифр посылает Смерть по равнине. Принц Варослав сковывает Запретную. Колючка сражается с семерыми. Отец Ярви заключает сделку с императрицей, и… — Он придвинулся ближе, добавил своим поношенным ножом еще несколько штрихов стоящей на коленях фигуре внизу и сдул стружку. — А здесь я, сейчас, завершаю все это. — Он шагнул назад, ухмыляясь. — Готово.

— Мастерская работа, — сказал Отец Ярви, проводя своей иссохшей рукой по резьбе. — Думаю, установить ее во дворе цитадели, чтобы каждый гетландец мог увидеть великие подвиги, совершенные от их имени, и великий подвиг резьбы по дереву не последний из них.

Улыбки померкли, и глаза увлажнились, поскольку теперь всем было ясно, что путешествие окончено, и их маленькая семья распадается. Те, чьи пути так плотно сплелись в одном великом путешествии, теперь будут идти своими дорогами, разбросанные, как листья в бурю, кто знает на какие расстояния и по каким портам. И в руках непостоянных богов было, пересекутся ли еще их пути.

— Вот так невезение, — прошелестел Досдувой, медленно качая головой. — Находишь друзей, и они снова уходят из твоей жизни. Не везет так не везет…

— О, хватит уже болтать об удаче, здоровый ты дурак! — отрезала Сафрит. — Вот моему мужу не повезло, его похитили работорговцы, но он никогда не переставал бороться, чтобы вернуться ко мне, никогда не бросал надежду, и умер, сражаясь до конца, за своих напарников по веслу.

— Так и было, — сказал Ральф.

— Он спас мою жизнь, — сказал Отец Ярви.

— Чтобы вы могли спасти мою жизнь и жизнь моего сына. — Сафрит пихнула Досдувоя рукой, отчего серебряные кольца на его запястье застучали. — Посмотри на все, что у тебя есть! Ты сильный, здоровый, богатый, и у тебя есть друзья, которые быть может однажды снова придут в твою жизнь!

— Кто знает, с кем встретишься на извилистом пути к Последней Двери? — прошептал Ральф, задумчиво потирая бороду.

— Это везение, черт возьми, а не неудача! — сказала Сафрит. — Благодари какого угодно бога, какой тебе нравится, за каждый день твоей жизни.

— Никогда не думал об этом так, — сказал Досдувой, наморщив лоб от раздумий. — Постараюсь обдумать свои молитвы. — Он аккуратно передвинул свои денежные кольца на огромном запястье. — Сразу после одной игры в кости. Или двух. — И он направился в город.

— Некоторые, черт возьми, никогда не учатся, — пробормотала Сафрит, глядя ему вслед, уперев руки в бока.

— Никто не учится, — сказал Ральф.

Бренд протянул ему руку.

— Я буду скучать по тебе.

— И я по тебе, — сказал кормчий, сжимая ему руку. — Ты сильный на весле, сильный в стене, и там тоже сильный. — И он стукнул Бренда по груди и придвинулся ближе. — Стой в свете, парень, а?

— Я буду скучать по всем вам. — Бренд посмотрел на Торлби, куда ушла Колючка, и ему пришлось сглотнуть ком в горле. Уйти, едва обмолвившись словом, словно он был никем и ничем. Это ранило.