Полночь в кафе «Черный дрозд»

– Не сказала бы, что немного. В кафе было полно народу. – Чтобы сохранить самообладание, я стала перебирать разложенные на столе образцы тканей. Заранее их вытащила, надеясь смастерить повязку для Линди-Лу, как только уложу Олли. – Значит, мама тоже в курсе?

– Она получила три электронных письма, шесть звонков и букет. И все это еще до одиннадцати утра.

Вот за что я не люблю маленькие города.

– Мне мама ни словом об этом не обмолвилась, когда привела Олли.

– Разве это плохо? – резонно возразил папа. Я промолчала, и он добавил: – Зачем ты пошла в кафе, Натали? Ты же знала, как мама к этому отнесется.

Мне стало жарко.

– Чтобы купить пирог, но его не было. А осталась, потому что мне предложили место официантки. Работа для меня важнее, чем для мамы – ее гордость.

Прошло то время, когда я действовала наперекор маме, лишь бы ей насолить. Сейчас ради того, чтобы в нашей семье воцарился мир, я готова поступиться многим. Но не всем.

– Если тебе нужны деньги…

– Мне нужно зарабатывать собственные деньги.

– Ясно, – помолчав, вздохнул папа. – А как же быть с Олли?

– Фейлин Уиггинс обещала присматривать за ней несколько раз в неделю. – И я очень ценю ее помощь. Мы долго спорили об оплате: Фейлин упорно от нее отказывалась. В конце концов мне удалось убедить соседку принять небольшое вознаграждение. Правда, она взяла с меня гораздо меньше, чем няни или детские сады, и все-таки я теперь не переживаю, что села ей на голову. – Фейлин в эти же дни присматривает за своей внучкой, так что Олли будет с кем поиграть.

– Ты же понимаешь, что можешь попросить маму приглядеть за Олли?

Я упрямо сложила руки на груди. Да, могу. И, наверное, даже должна. Но не хочу. Очень просто. Или, наоборот, сложно. Не желая обсуждать свое решение с папой, я сменила тему:

– Кому только в голову взбрело отослать маме цветы? Боже мой, какая глупость!

Папа улыбнулся.

– К ним еще была приложена карточка с изъявлениями соболезнования.

– Шутишь?

– К сожалению, нет.

Я залилась хохотом: это был единственный способ не сойти с ума.

– Я действительно не пыталась нарочно обидеть маму. Не вижу ничего плохого в том, чтобы устроиться в кафе или познакомиться с Анной-Кейт поближе. Она – член семьи. Вражда между нами и родом Кэллоу слишком затянулась.

Олли, что-то щебеча, провела трактором по нашим ногам и по кофейному столику, явно не замечая разгорающейся ссоры. Вот бы и мне стать такой же веселой и беззаботной…

В этот раз папа прекратил спор первым.

– Значит, ты собиралась купить пирог? Пирог «Черный дрозд»?

– Да, собиралась, – подтвердила я. Мой голос прозвучал вызывающе. – И незачем раздувать из этого проблему!

– А кто, по-твоему, раздувает проблему? – переняв мой тон, парировал папа.

Олли увлеченно катала трактор по спинке дивана. Я из последних сил сохраняла спокойствие.

Папа снова начал покачиваться с пятки на носок.

– Кстати, я сегодня разговаривал с коллегой из Форт-Пейна. Если хочешь, он примет тебя в четверг. У него как раз есть окошко.

Я насторожилась.

– С каким коллегой?

– Он врач…

– Что за врач?

– Психотерапевт. Поможет тебе справиться с депрессией.

Сложив руки в молитвенном жесте, я попросила Бога послать мне терпения.

– Я уже проходила курс.

– Может, стоит пройти еще раз, – спокойно возразил папа. – Ты сама говоришь, что тебя все еще мучают ночные кошмары. И я слышал, утром у тебя случилась паническая атака.

– Как много ты успел услышать! Кто тебе сказал? – Надеюсь, ему хотя бы не прислали цветы, как маме.

– Какая разница? Правда, что ты сегодня буквально висела на фонарном столбе, белая как мел?

Смутившись, я почувствовала, что краснею.

– Ну, висела – это уж слишком. Я просто к нему прислонилась.

– Когда у тебя возобновились панические атаки?

Я пожала плечами, не желая признаваться, что они и не прекращались.

Папа посмотрел мне в глаза.

– К тому же не надо забывать о вашей с мамой вчерашней ссоре…

– …которая произошла из-за маминой привычки всеми командовать. Моя депрессия тут ни при чем.

– Ой ли?

– Только я могу решать, заниматься дочке плаванием или нет. Я, и никто другой!

– Согласен, – кивнул папа.

– Тогда почему ты не поддержал меня вчера, когда мы с мамой пререкались?

– Потому что Олли будет лучше, если она научится плавать.

Я в замешательстве уставилась на папу.

– Я совсем запуталась. На чьей ты стороне?

– Я не хочу вставать на чью-то сторону. Просто пытаюсь помочь.

– Но у тебя не получается, – тихо, чтобы не напугать Олли, процедила я.

Однако дочка не чувствовала возникшего между нами напряжения. Она закончила строить башенку из кубиков и сразу же сбила ее трактором.

– Разве не очевидно, Натали? Ты просто боишься сделать правильный выбор, поступить так, как будет лучше для твоей малышки. Ведь ты и сама знаешь, что Олли должна научиться плавать, но страх лишил тебя способности здраво рассуждать.

В глубине души я понимала, что папа прав. Его слова больно ранили меня, будто ржавый зазубренный нож. Я отвернулась и постаралась взять себя в руки. Давно обещала себе больше не плакать. От рыданий только хуже: я начинаю захлебываться и задыхаться, словно тоже тону.