Полночное небо

– Думаю, Иванов такой сердитый, потому что проще быть злым, чем признать свой страх. – Деви замолкла и крепче прижала подушку к груди. – Прости, я очень устала. Спасибо, что заглянула.

– Дай знать, если что-то понадобится, – сказала Салли и выскользнула в коридор.

Харпер ждал за столом, тасуя карты, с листком для подсчета очков наготове.

– Начнем?

– Ага. Ух, кому-то сейчас не поздоровится – угадай, кому?

Шутка вышла натужной. Салли все еще переживала за Деви. Оставшийся на тарелке ужин, который и так был еле теплым, совсем остыл. Салли не сильно расстроилась и, отправив в рот сочный капустный лист, вытерла с губ брызги оливкового масла.

Играли, как обычно, в рамми. Первый раунд остался за Салли, второй – тоже. Через час Тибс отправился спать, пожелав коллегам спокойной ночи. Харпер снова раздал карты, и когда он выложил пикового туза, Салли вдруг вспомнила, как в детстве научилась раскладывать пасьянс.

Серебристый интерьер корабля на мгновение растаял, и она увидела научную станцию на просторах пустыни Мохаве. Изящные, с заостренными ноготками пальцы матери быстро раскладывали карты по столешнице «под натуральное дерево».

Однажды – Салли тогда было восемь лет – мать решила научить ее раскладывать пасьянс «Солитер». Они вдвоем жили в домике посреди пустыни. Мать работала на Сеть дальней космической связи НАСА, долгими часами трудясь на станции в Голдстоуне. В тот день на улице стояла нестерпимая жара, а Джин – Салли называла маму по имени – готовилась все утро провести на совещаниях. Ей не с кем было оставить маленькую дочку, и некого попросить отвезти ее домой, поэтому Джин одолжила у одного из практикантов колоду карт. В перерыве мать отвела Салли в свой кабинет – по сути, небольшую каморку – и показала, как раскладывать пасьянс. Притворяясь, что внимательно слушает, Салли рассеянно вертела в руках мамин бейджик с надписью «доктор Джин Салливан».

– Кладешь карты черных мастей на красные, а красные – на черные, строго в порядке старшинства, пока не соберешь четыре комплекта карт, начиная с тузов. Все понятно, медвежонок?

Вообще-то, Салли знала, что делать: этот пасьянс ей уже показывала няня. Но когда Джин предложила объяснить правила, девочка энергично закивала. Ведь это означало пять лишних минут, проведенных с матерью. Салли не боялась оставаться одна в кабинете – она успела к нему привыкнуть. Просто чем ближе к матери, тем лучше. Они всегда были только вдвоем, и девочке это нравилось. Ее не беспокоило, что с ними нет отца: другой жизни она не знала.

Харпер взял со стола карты, и Салли наконец сосредоточилась на комбинации, которая уже была у нее на руках: червовые девятка, десятка и валет. Она положила их веером на стол, взяла карты из колоды, затем покрыла выложенный Харпером туз черной масти своими тремя картами. Салли посмотрела поверх карт и встретилась взглядом с Харпером. На его лице проступили глубокие морщинки, и она попыталась разгадать их, словно шифр. Три изогнутых тире над бровями, пара скобочек у рта и полдюжины дефисов, лучами разбегавшихся у глаз. Одну из русых бровей рассекал тонкий шрам, еще один виднелся за щетиной на подбородке.

– О чем задумалась? – внезапно произнес Харпер.

Вопрос застал ее врасплох и показался очень личным. Так мог бы спросить любимый человек. Салли почувствовала себя беззащитной и, моргнув, ощутила внезапную влагу на ресницах – слезы, которые она не хотела никому показывать. Чтобы голос ее не выдал, она подождала, пока отпустит комок в горле.

– Мне вспомнился Голдстоун. В детстве я там жила, неподалеку от научной станции. Мама работала в Центре по обработке радиосигналов.

Харпер не отводил взгляд. Его глаза были бледно-голубыми, стального оттенка.

– Яблочко от яблоньки…

Он не спешил брать карты из колоды – ждал продолжения рассказа.

– Однажды летом мама учила меня раскладывать «Солитер». Я вообще-то уже знала правила, но мне очень хотелось ее внимания. Поэтому я притворилась, что впервые слышу о пасьянсах. – Салли рассеянно перекладывала карты. – Звучит смешно, но тогда я бы все отдала, чтобы провести с ней лишние две минуты… А потом она вышла замуж, родила девочек-близняшек и совсем забросила карьеру. К тому времени я уже подросла, а ей стало интереснее возиться с малышами, а еще… Даже не знаю. Наверное, я больше не нуждалась в ней, как прежде. И с ее стороны я чувствовала то же самое.

Харпер медленно поднял карту, взглянул на нее и положил обратно.

– Сколько тебе тогда было?