Полночные близнецы

Рамеш, впрочем, не предлагает мне лететь. Он ведет меня к собранию медицинских книг, что лежат на пюпитрах на первом этаже, рядом с небольшим чуланом, где сушатся подвешенные к потолку травы. И быстро перелистывает страницы одной из этих книг.

– Вот.

Он показывает на предисловие.

Но я не сразу начинаю читать, потому что захвачена иллюстрацией: на ней изображено совершенно необычное существо, не похожее ни на что мне знакомое. Оно гибкое, со стройными лапами, как у гиены, с длинным остроконечным хвостом и изящно сужающейся кпереди безликой мордой. Однако существо стоит на двух ногах, как человек. Его глаза смотрят на меня со страницы, не отпуская, куда бы я ни сдвинулась.

«Трейтре» – гласит заголовок. Мое сердце бьется все быстрее. Под заголовком – описание:

«Ты не найдешь предупредительного голубого света, окружающего этих тварей, потому что они вовсе не кошмары, они – люди. Очень немногим доведется встретиться с трейтре: это редкие существа. Исследования, предпринятые в 1999 году, обнаружили около тридцати трейтре, обитающих в Аннуне.

Превращение в трейтре – тягостный и болезненный процесс для любого авентура, достаточно храброго, чтобы попытаться это сделать. Только те, кто лишен страха, могут преуспеть. Они должны собрать всю свою дерзость в ущерб всем остальным своим свойствам, подавить эмоции и сочувствие, пока их человеческий облик не сольется с инспайром, который доберется до их сокровенного и превратит душу в нечто твердое, холодное и смертельное. Тех, кому это удалось, ждет огромное вознаграждение: трейтре – самые искусные убийцы и в Итхре, и в Аннуне, и потому они могут назначать высокую цену за свою службу.

Состоявшиеся трейтре, устав сами проливать кровь, могут и дальше копить богатство, обучая других и помогая им в процессе трансформации, и таким образом образуются тайные клики ассасинов, и ученики со временем становятся мастерами.

Никто до сих пор не нашел способа принудительно раскрыть человека, спрятанного под оболочкой трейтре. Они вне закона, и если их не поймать и не вынудить открыться, они останутся анонимными. Если их убивают в теле трейтре, их человеческая природа навсегда останется покрытой тайной. Много королей и королев, диктаторов и бунтовщиков были подчинены внушающим страх трейтре, но самые недавние записи о подобной твари относятся к 2005 году, когда один-единственный трейтре убил сотни рыцарей в течение нескольких месяцев».

– Видишь? – говорит Рамеш. – Все те имена на колоннах, все за две тысячи пятый год…

Ее как будто всю порезали.

Об этом ведь говорила Клемми, разве не так? Я снова смотрю на иллюстрацию. На этот раз я замечаю, что у твари на руках ножи вместо ногтей.

– Спасибо, – говорю я.

Рамеш кладет руку мне на плечо, и от этого скромного жеста поддержки у меня перехватывает горло, к нему подступают запретные слезы.

– Пойдем-ка на воздух, – шепчет Рамеш, уводя меня из замка в сад.

Снаружи он смотрит на чистейшее небо, пока я стараюсь совладать с собой. Это слишком подавляет: это не только знание о том, что должно было убить маму, это еще и доброта Рамеша. Он обычно такой развязный, я никак не ожидала от него способности инстинктивно понять, что прямо сейчас его ненавязчивое присутствие куда сильнее успокаивает меня, чем открытая демонстрация заботы.

Несколько аптекарей, закутанных в шарфы, с корзинками трав, быстро проходят мимо нас.

А я вдруг бросаюсь бежать.

– Ферн! Что с тобой?

Рамеш несется за мной, когда я перепрыгиваю через живую изгородь, что отделяет сад Тинтагеля от пастбища рядом с конюшнями. Еще один поворот вокруг башни, и я на месте – у аптекарского огорода, куда недавно отправил меня Олли. Происшествие с отравителем приглушило ноющее ощущение, что в той табличке что-то изменилось, когда я ушла оттуда.

– В чем дело? – выдыхает Рамеш.

Но я просто показываю.

Отсутствующее имя главы танов между леди Бетани Карадок и лордом Дэвидом Ричардом теперь не отсутствует. Штукатурка с него осыпалась, открыв знакомое имя: «Лорд Себастьян Мидраут».

Я отшатываюсь, не в силах слышать восклицаний Рамеша. Я, впрочем, совсем не удивлена. Наверное, отчасти я уже давно подозревала, что на табличке было замазано именно это имя. Нет, я не удивлена. Я потрясена. И это потрясение постепенно переходит в гнев, когда я начинаю связывать воедино события того года, когда мою мать убили.

Мидраут был главой танов четыре года, перед тем как взял своего рода перерыв в начале 2005-го. Несколько месяцев спустя он начал использовать трейтре – получеловека-получудище, ассасина, – чтобы убивать рыцарей. Но чего я не знаю, так это того, почему он оставил пост главы танов и какого черта он вдруг начал убивать людей, которыми некогда руководил?

– Да уж, новость так новость, я насчет Мидраута, – говорит Рамеш. – Значит, ты думаешь, что он имел какое-то отношение к тому нападению трейтре? Интересно, почему нам ничего не говорили о нем? Или о трейтре, если уж на то пошло?