Полночные тайны

– Рейчел? – говорю я в шлем. – Стражи видят здесь что-нибудь?

Спустя мгновение звучит ответ:

– Ничего. В буквальном смысле ничего. Извини, Ферн.

– Незачем извиняться, это, вообще-то, помогло. Мы теперь знаем, что там что-то происходит.

Мы с Олли взволнованно переглядываемся. Может ли это быть местом, где Мидраут выращивает тех похожих на пиявок тварей, которых мы нашли в обсерватории?

– Ждем подкрепления? – спрашивает Олли.

– Мы разве хотим рискнуть и подождать, пока Мидраут нас тут заметит?

– Хорошая мысль.

Мы спешиваемся и подходим к бункеру. Мне приходится сжать кулаки, чтобы остановить дрожь в руках. Мы огибаем угол – и там, сразу за открытым входом видим Лотти. Она крепко привязана к чему-то такому, что я могу описать только как пыточное кресло. Шприцы с огромными иглами воткнуты в ее голову и спину. Глаза и рот зашиты. Она не двигается – не может двигаться.

– Остерегайся ловушек, – предупреждает Олли. – Нам незачем попадать под выстрел ружья-календа, вроде тех, что были в ее доме.

Я закрываю глаза, с помощью Иммрала ищу места, где может быть спрятано оружие. Но ничего нет. Наверное, Мидраут думал, что щита и отдаленного расположения бункера достаточно. Мы осторожно отвязываем Лотти и вытаскиваем иглы из ее тела. Я не осмеливаюсь снять швы с глаз и рта. Это работа для аптекарей. Все это время Лотти молчит и не сопротивляется. Кавалл поскуливает у ее ног.

Потом, подхватив Лотти под руки, мы выводим ее наружу и сажаем на спину Балиуса.

– Вперед! – говорю я Лэм, и наши лошади стрелой мчатся к Тинтагелю.

В замке аптекари стараются изо всех сил, чтобы привести Лотти в порядок. Но сначала жарко спорят по поводу того, умно ли будет открывать ей глаза.

– Не думаю, что только меня одного беспокоит то, с какой легкостью вам удалось ее забрать оттуда, – говорит лорд Элленби.

Мы молча киваем. Хотя не можем избавиться от ощущения, что это своего рода западня. Но мы просто не могли оставить Лотти там. Только не в таком состоянии. Мы с Олли, возможно, искали ее лишь затем, чтобы попытаться решить третью задачу, но когда мы увидели, что́ сделал с ней ее собственный отец, приоритеты сместились. Она нуждалась в спасении, связано это с Экскалибуром или нет.

Рейчел предложила отвести Лотти в пустую комнату в башне, там привести в порядок ее глаза и там же ее запереть – чтобы она не смогла сбежать. Двух рыцарей поставили на постоянное дежурство у двери. Джин понадобилось немало времени, чтобы удалить швы. Когда Лотти наконец открывает глаза, ее зрачки затянуты белой пленкой.

Мы с Олли кладем ладони ей на плечи. Когда я в последний раз это делала, все закончилось тем, что я стала мучить несчастную девушку. На этот раз мы должны быть осторожнее с ней.

Лотти не реагирует, когда Олли заглядывает в ее воспоминания. Там все знакомо – там лишь ее отец: он ярок, тошнотворно позитивен, как будто стер любые намеки на свои мерзкие дела… или как будто Лотти сделала это сама, пытаясь разумно объяснить пытки.

– Здесь нет ничего такого, что тебе поможет, – говорит наконец Олли, и я вынуждена согласиться.

Мы отступаем, я становлюсь перед Лотти на колени, сжимая ее руки.

– Лотти? Это Ферн, – тихо окликаю ее я.

Голова Лотти резко дергается, как будто она пытается отогнать муху.

– Лотти, ты меня слышишь? Ты меня видишь?

– Да… – словно издалека отвечает она.

– Ты знаешь, кто я?

Взгляд Лотти по-прежнему ни на чем не сфокусирован, но она хмурится, как бы стараясь сосредоточиться.

– Ты неправильная.

– Неправильная? Что это значит? – спрашивает Рейчел.

– Что я – отклонение. Так ведь?

– Да.

– Так тебе говорил твой папа. Но это не то, что ты на самом деле думаешь, – говорю я. – И это не то, что думает Чарли.

– Чарли?

– Это ведь ты? – говорю я, кивая Олли. – Ты когда-то была Чарли. До того, как твой папа вернул себе силу. Шарлотта Мидраут.

Олли открывает дверь комнаты, в нее врывается Кавалл. Он тут же мчится прямиком к Лотти и облизывает ее лицо, карабкается к ней на колени с той чистой любовью, какую умеют показывать только собаки. Лотти отталкивает Кавалла, как будто не узнает его.

– Ты как-то раз говорила мне, что сбегала из школы, чтобы тренировать свою собаку, – напоминаю ей я. – Что с ним случилось, Лотти? Что случилось с твоим псом?

Лотти снова хмурится, но на этот раз она явно видит Кавалла. Она опускает на него взгляд, пока он облизывает ее руки, – и медленно, невероятно медленно поднимает одну руку, чтобы положить ему на голову. Он вертится под ее пальцами, ожидая, что его почешут за ухом. А я наблюдаю за Лотти. В ней явно что-то меняется. И дело не только в том, что с ее глаз исчезает белая пленка, – она держится по-другому. Та Лотти, которую я знаю, слишком стара для своих лет. В ее глазах всегда чего-то не хватает, она как бы постоянно играет некую роль. А теперь она раскрывается.

– Локо? – неуверенно произносит она.

И голос у нее тоже другой. Ниже и мягче, чем визгливая речь Лотти из Боско.

Кавалл-Локо – дышит на нее, свесив язык.

– Что с ним случилось? – снова спрашиваю я.