Полночные тайны

Как только я касаюсь картины, я понимаю: это не то, что существует в Итхре. Это создано феями – я ощущаю за картиной тот же возраст. Но есть и что-то еще – некое сознание, ждущее, когда я произнесу нужные чары, чтобы его оживить. Адреналин, гнавший меня от Тинтагеля до этого места, словно сгустился в моем сердце. Экскалибур здесь. Это наш шанс победить Мидраута. Конец истории, начатой моей матерью шестнадцать лет назад. Я снимаю с шеи цепочку с ключом и провожу ладонями по картине. В центре, как раз там, где находится держащая Экскалибур рука, текстура акварели меняется. Словно песчинки, движимые сильным течением. А под этим волна силы, ждущая высвобождения.

Но что-то неправильно.

Я не могу этого объяснить, но внезапно все мои чувства твердят мне не делать этого. Но разве у меня есть выбор? Это наш единственный шанс разбить Мидраута. Мама решила, что у меня должен быть Экскалибур. Не могла же она ошибиться.

Я прижимаю ключ к картине – и изображение меняется. Меч проваливается в холст, образуя замочную скважину. Ключ легко входит в нее, но когда я пытаюсь его повернуть, он застревает. Как будто сама картина не желает, чтобы я предъявила права на меч. И вопреки собственной интуиции – «Что-то неправильно, что-то неправильно», – я пользуюсь Иммралом, чтобы повернуть ключ.

Когда замок наконец поддается, изображение трансформируется. Краски тают и кружатся. Солнце пульсирует с невероятным жаром и превращается в настоящий ослепительный свет.

Когда жар спадает и можно снова смотреть, картины уже нет. Вместо нее голая стена, на ней лишь небольшой лепной орнамент… Нет, это не орнамент. Это эфес меча. Его головка золотая, украшенная разноцветной эмалью. Он завораживающе прекрасен.

– Бери же его! – резко бросает Олли.

Моя рука зависает над эфесом. Это те же самые сомнения и страх, что охватили меня, когда я изменяла Круглые столы месяцы назад. Дрожь предостережения наполняет мою голову, сражаясь с искушением. Рукоять так прекрасна…

– Чего ты ждешь? – спрашивает Сайчи.

И я одним быстрым движением извлекаю меч из стены.

Мой мозг взрывается.

Мои пальцы, моя рука, все мое тело охвачено огнем. Экскалибур сжигает меня заживо.

Сквозь безумную боль я слышу, как кто-то входит в галерею. Слышится крик, но я не в силах пошевелиться. Я лежу на полу, мои пальцы сжаты вокруг эфеса Экскалибура, его сила неистовствует во мне.

Мягкие шаги приближаются.

Себастьян Мидраут наклоняется ко мне, ногой подталкивает мою голову так, чтобы я увидела его.

– Неплохо поработала, детка, – говорит он.

Я отшатываюсь, прижимая к себе Экскалибур, невзирая на боль.

– Он мой! – хриплю я. – Ты не можешь его взять.

Мидраут снисходительно улыбается:

– Проверим эту теорию?

Он выдергивает Экскалибур из моих рук с такой легкостью, словно срывает цветочек. Меч сам хочет этого, осознаю я. Боль утихает, и я с трудом поднимаюсь на ноги. Я проиграла. Все мы проиграли.

Джин лежит на полу бесформенным комом. Ее нога дергается. Она жива. Олли и Самсон, и остальные отброшены к другой стене, Иммрал Мидраута слишком силен для них, им его не одолеть. Я не вижу Андрасту.

Мама ошибалась. Андраста и Нимуэ тоже. Не важно, что я прошла испытание, – Мидраут каким-то образом сумел обойти все те заклятия, которые они наложили на меч. И ему, похоже, ничуть не больно. Он взвешивает Экскалибур на руке, взмахивает им в воздухе, и инспайры танцуют вокруг него, как полярное сияние. Он выглядит безупречно.

– Но как?.. – шепчу я.

Мидраут смотрит на меня.

– На этот раз ты недооценила меня. Я знаю больше, чем когда-либо знала Уна.

Он взмахивает свободной рукой – и появляется коробка-загадка. Развязка теперь так близка… Все, что нужно Мидрауту, – это подняться на большую высоту, и тогда настанет время осуществить его план. Но я не поддаюсь отчаянию, пока что нет. Я должна задержать его, пока не найду способ отобрать у него Экскалибур, чего бы это ни стоило.

– Но как вы проникли в Тинтагель? – спрашиваю я, кивая на коробку.

– А почему бы тебе не спросить твоего дорогого лидера? – Мидраут глядит на лорда Элленби, застывшего на месте.

На какой-то тошнотворный момент мне кажется, что наш командир предал нас всех, но растерянность на его лице не может быть игрой.

– Непохоже, чтобы ты что-то забывал, Лайонел, – говорит Мидраут.

Он резко встряхивает головой – и я оказываюсь в чьих-то воспоминаниях. Я вижу подсказки, которые складывает Мидраут, чтобы подтолкнуть меня к завершению задачи – задачи, которая, как он знает, имеет значение для меня, но не для него. Я вижу, как он подсовывает нам Лотти, понимая, что ему никогда по-настоящему не сломить ее волю, и зная, что он может использовать это к своей выгоде, довести Олли и меня до финала. Я наблюдаю за тысячами экспериментов одновременно, и каждый искуснее другого, пока наконец невозможно догадаться, что Мидраут управляет кем-то, – и каждый раз это реакция на тот самый процесс, который мы наладили для улавливания его Иммрала.