Полночные тайны

– Ты должна поговорить с Брендоном. Он же венеур, – поясняю я.

– Да, я знаю, кто он. Или ты думаешь, что я не сумею сама в этом разобраться?

– Я этого не говорю, – возражаю я, стараясь сохранять спокойствие. – Просто я думаю, что он по-настоящему умеет обращаться с животными, а чем больше экспертов присмотрится к этому, тем лучше.

Джин смотрит на меня так, словно хочет облить меня очередным градом оскорблений, – но вместо того неохотно кивает и уходит к госпиталю, где уже лежит пострадавшая пара – неподалеку от напавшего на них сновидца.

Мысль о том, что этот сновидец находится так близко к тем, кого он атаковал, почему-то вызывает у меня вспышку гнева. Рассудком я понимаю, что он был просто объектом экспериментов Мидраута, он ни в чем не виноват. Но, пробегая мимо столов харкеров к кабинету лорда Элленби, я думаю: не потому ли Мидраут экспериментировал с этими спящими, что знал: они будут более восприимчивы к промывке мозгов? Но что тут на первом месте? Началось ли это со склонности тех спящих к ненависти? Те женщины, на которых они напали… были ли они прежде их друзьями в Итхре, или они бросали в их сторону злобные замечания еще до того, как Мидраут подсадил в них глаза? Я понимаю, что мне трудно вообразить, будто человек вроде Самсона стерпел бы в своей голове подобное. Он бы никогда не позволил всем тем корням прорасти так глубоко.

Когда я вхожу в кабинет лорда Элленби, атмосфера там накалена. Олли сжимает зубы так, что я сразу понимаю: он в бешенстве.

– Что случилось? – спрашиваю я.

– Садись, Ферн, – приказывает лорд Элленби. – Я как раз говорил Самсону и твоему брату кое о чем, что в последнее время привлекло наше внимание.

Я сажусь между Олли и Самсоном и замечаю, что тут же уставилась на графин с лотосовым виски, который лорд Элленби держит на боковом столике. В голове у меня гул после схватки и извлечения корня, и я ощущаю, что нужно все это слегка прочистить, чтобы слушать дальше. Проследив за моим взглядом, лорд Элленби идет к графину и наливает пять порций.

– Пожалуй, начать следует мне, – говорит Майси, держа свой стакан с таким выражением, словно предпочла бы вообще его не видеть. – Несколько недель назад мы получили сообщения от сообществ танов со всей страны, в них говорится, что их харкеры заметили странное поведение сновидцев.

– Поведение вроде сегодняшнего? – спрашиваю я. – Спящие нападают на других спящих?

– Позволь мне закончить, – говорит Майси. – Нет, они не нападали. Если бы это было так, мы бы уже начали действовать более решительно. Они просто сильнее осознают окружающее.

– Осознают? Как авентуры? – вырывается у меня.

– Что-то вроде того. Они замечают все, даже других сновидцев, но они бесцельно бродят по Аннуну. А инспайры как будто не желают присоединяться к ним, как это обычно бывает.

– Это в духе Мидраута, – кивает Самсон.

– Действительно, – замечает лорд Элленби. – Мы все тоже так подумали. Но мы не можем понять, что он пытается сделать с ними. Вероятно, он просто вытягивает их инспайров, и их осознанность в Аннуне – лишь побочный эффект. Наверное, уже тогда нам следовало попросить тебя присмотреться к ним, Ферн, но у тебя и без того уже много нагрузки.

– Я понимаю, сэр, – говорю я, – и я… благодарна.

Если бы он взвалил это на меня сразу после испытания, я не уверена, что справилась бы. За последние несколько недель мне уже так много раз хотелось забиться в какой-нибудь тихий уголок и поплакать. Но теперь, увидев то, что я увидела, я сосредоточена. А потом мне на ум приходит еще кое-что.

– Но это не объясняет того, что вы ожидали найти что-то под теми глазами, сэр.

– Ты права, – мрачно улыбается лорд Элленби. – Но тут мы должны вернуться намного назад.

Сообщая это, он подходит к одной из деревянных панелей на стенах своего кабинета – к той, что расположена под огромным витражным окном, выходящим на аптекарский огород. Лорд Элленби нажимает на панель – и она отодвигается, открывая нечто вроде шкафа для посуды.

– Почти двадцать лет назад, еще до того, как ваша мать стала таном, я сам был молодым призванным, вместе с Мидраутом. Нам не понадобилось много времени, чтобы понять, что он обладает Иммралом лишь несколько недель, в отличие от вас двоих. Для нас все это было в новинку, а он был весьма обаятельным, как вы знаете. Но тихим. Многие сочли бы это застенчивостью. И его друзьям нравилось просить его поэкспериментировать с его силой.

Лорд Элленби замечает выражение моего лица – это ведь не слишком отличалось от того, что делала я, открыв, что обладаю Иммралом? Кому бы не захотелось испытать его?

– Они сами хотели, чтобы Мидраут проводил на них опыты.

– Но зачем? – спрашивает Олли.

– Иммрал был чем-то вроде легенды, – поясняет Майси, как бы оправдываясь. – А мы были молоды и наивны.

Она краснеет. Я никогда прежде не видела ее такой расстроенной.