Полночный прилив

– Хоть ты и раб, – наконец сказал он, – ты наделен выдающимися способностями.

– О чем вы, хозяин?

– Какой там «хозяин», Удинаас. Ты у нас теперь… как правильно: имперский канцлер? главный советник? Или еще как-нибудь?

– Скорее, первый евнух.

Трулл бросил на него быстрый взгляд.

– Я не знал, что тебя…

– Нет-нет. Я символично.

– А-а, понятно. Скажи-ка, ты настолько уверен в себе, что готов встать между Руладом и Ханнаном Мосагом? Или Руладом и Терадасом Буном с его шелудивыми собаками, нареченными братьями? Ты готов встать между Руладом и его безумием? Видят Сестры, я‑то считал, что это колдун-король зазнается…

– Зазнайство тут ни при чем, Трулл Сэнгар. Будь так, я бы действительно был полностью уверен в себе. Но я не уверен. Вы думаете, я занял это место с помощью каких-то интриг? Что я сам так решил? По своей воле? Скажите, когда кто-либо из нас последний раз действовал по своей воле? Включая вашего брата?

Трулл, помолчав, кивнул.

– Допустим. И все-таки я хотел бы знать твои намерения.

Удинаас покачал головой.

– Ничего особенного. Я всего лишь пытаюсь сделать так, чтобы никто больше не пострадал.

– Даже если этот кто-то – Ханнан Мосаг?

– Колдун-король легко отделался. Мы сегодня видели, на что он способен.

– Рулад был… расстроен?

– Взбешен. Хотя и не по столь достойному поводу – он попросту жаждал боя и смерти.

– Твой ответ принес мне облегчение.

Что и требовалось.

– Удинаас.

– Да?

– Мне страшно представить, что произойдет в Летерасе.

– Мне тоже.

– Такое ощущение, что мир рушится.

Угадал.

– Значит, мы должны сделать все, что в наших силах, Трулл Сэнгар, чтобы мир уцелел.

Тисте эдур поймал взгляд раба и кивнул.

– У тебя есть враги, Удинаас. Берегись.

Раб не ответил. Оставшись один, он окинул взглядом дальние холмы и тающий дым над развалинами крепости – издевательское напоминание об утренних событиях.

Сколько можно воевать…

Глава двадцать четвертая

Пять флигелей – дань подхалимов,
Пред Странника немытыми стопами
Простерся низко Вечный дом
В болоте старом, поглотившем реки,
Где кровь владык течет потоком чистым
Между пеньков трухлявых исполинов
Там, где леса шумели величаво,
К Пустой Обители пять троп ведут;
Пойдешь любой – всяк ляжешь на алтарь
Под нож, и серебро течет вослед
Воде, что подгрызает корни,
Вертясь в кавернах жадных под землей,
Где кости королей стучат, катаясь,
В грязном иле, пять дорог ведут
К душе плененной и обратно,
А всех, чье сердце истекает кровью, –
В край дикий.

День Обители. Финтротас (Мрачный)

Теплая речная вода стала кровью демона, сосудом, по которому она поднималась, потоком, давящим на его стенки. Демон знал: где-то впереди – сердце, источник силы, чужой и в то же время знакомой. Хозяин сердца ничего не подозревал, иначе бы не подпустил демона так близко, ибо спрятанная в сердце сила, стоило придать ей направление, могла разорвать любые оковы.

Подземные русла, пронизавшие пространство под раскинувшимся на берегах реки великим городом, хранили некий секрет. Демону было поручено притащить в город целый флот, чье присутствие теперь волновало поверхность вод. Отсюда можно легко дотянуться до страшного сердца и внезапным броском схватить его множеством рук. Наесться досыта и обернуться свободным и сильным, как дюжина богов. Подняться подобно вождю жестокого мира древних времен. Повелительно, неотвратимо, неистово, яростно.

Карабкаясь вверх из черного речного ила, как огромный краб, демон пропускал сквозь себя вековые тайны – их много скопилось на дне древней реки. Слой за слоем ложились на дно реликты из былых преданий – зацепившиеся за обломки грязные сети, затонувшие корабли, неровные ряды запечатанных, еще хранящих земные богатства амфор. Повсюду валялись гниющие кости – течение сметало их в кучки на дне карстовых воронок, – а еще глубже, в плотном иле, в объятиях тьмы, лежали мослы, которые давление сплющило и превратило в кристаллические решетки, напоминающие каменные скелеты.

Покой, понял демон, не наступает даже после смерти. Глупые люди, чья жизнь коротка, а желания безмерны, явно считают иначе и мечутся, как мысли, над медленным хороводом почвы и скал. Вода же способна устремиться вперед, обгоняя всех и вся, а может стоять на месте почти без движения. Именно в ней проявляет себя священная сила богов, но сама вода ничего не чувствует.