Полное собрание произведений в одном томе

Пятеро или шестеро мужчин приближались к пришельцу. И ладно бы, если бы только физиономии у них были таковы, а сами, как говорится, на лицо ужасные, добрые внутри. Так нет же, в руках у них были у кого дубины, у кого копья, и шли они тактически довольно грамотно, стремясь охватить будущую жертву полукольцом.

Заметила жертва и плотоядные ухмылки на лохматых рылах.

«Неужто сожрать хотят?..»

Мысль посетила до странности отчужденно, точно не о себе думал. Примерно так же вспомнил об утопленном оружии. Не сбросил бы его в реке, утонул бы. Но теперь…

Теперь в руках был только саквояж с бумажками, приборами и…

И точно молния сверкнула в мозгу.

Фальшфейер! Здесь ведь должен быть фальшфейер! И спички!..

В мгновенье ока Слейтон распахнул баул.

Есть! Даже два! Есть! И спички есть! О звезда моей судьбы!..

Фальшфейеры были самовоспламеняющиеся, дернул за веревочный хвостик — и вспыхнуло, но спички, бесспорно, это еще лучше. Звезда!..

Ну, люди-дикари, держись!

На лице пришельца заиграла надменная улыбка, и дикари напряглись, безошибочно ощутив, что странный человек вдруг перестал их бояться. Почему?..

А человек, гордо распрямившись, сделал странное движение.

То есть пещерным жителям оно показалось странным. Движение-то было самое простое: держа картонную трубку правой рукой, левой Слейтон дернул запальный шнур.

Из верхней части трубки вылетел негустой сноп искр, пыхнуло дымом — неандертальцы очумели, разинув рты. И это было слабое преддверие перед тем шоком, что им пришлось испытать.

Фальшфейер заработал ручным вулканом, извергая багряное пламя и клубы дыма. Слейтон, держа его над головой, как статуя Свободы — факел, решительно пошел навстречу дикарям.

Глава 14

— И с этой минуты… — засмеялся Бродманн…

— И с этой минуты они думают, что к ним прибыл маг или дух из высшего мира, чтобы править ими. Стараюсь не разочаровывать.

— Ну, мир-то на самом деле высший, — втиснул свое Симпкинс.

Слейтон перевел на него взгляд:

— А вот это не такой простой вопрос, мистер Симпкинс, — сказал он.

Но дискуссии не дали развернуться, а Слейтона попросили продолжить. Он продолжил.

Итак, пиротехнический огонь произвел неописуемый эффект. Из пяти сподобившихся увидеть трое пали ниц, выронив оружие, а двое в ужасе бросились наутек. Один из них впоследствии так и не нашелся. Пропал без вести. Куда его унесло сдуру?.. Неведомо. Теперь о нем уж никто и не помнит толком, кроме Слейтона — горизонт памяти у большинства аборигенов примерно полгода; что было раньше, помнится как в поздних сумерках… Ну да ладно!

Прибыв в стойбище и трезво оценив обстановку, Слейтон немедля занялся политикой, то есть с чванливо-неприступным видом жестами, междометиями — как сумел, так и объяснил — велел собирать сухостой, хворост и тому подобное. Поняли, черти, приволокли!

Тогда он, горячо молясь, чтобы все получилось, вынул спички, чиркнул… маленький огонек вызвал смесь ужаса и восторга, кто-то особо слабонервный опять же побежал в лес. А Слейтон, не ослабляя накала молитв, поднес крохотное трепетное пламя к пучку соломинок…

Пламя жадно охватило стебли, побежало ввысь, пожирая хворост — ахнуть никто не успел, как оно вымахнуло чуть ли не в рост человека.

Слейтон торжественно воздел руки, потряс ими, как бы приветствуя дружественные ему могучие силы, и если кого-то из местных скептиков и точил червь сомнения по поводу происхождения пришельца, то в этот миг он позорно уполз куда-то в дальнюю нору. К людям прибыл величайший маг, почти дух, дабы принести им величайшие знания!..

— Удалось, выходит, сделать карьеру, — съязвил Симпкинс.

— Ну, не впервые, — в тон ему откликнулся Слейтон.

Тут на него насел Бродманн: не здесь ли оказалась и предыдущая немецкая экспедиция, та самая, исчезнувшая?.. «Президент» потребовал более подробных сведений, слушал, многозначительно прищурясь, и наконец сказал, слегка растягивая слова:

— Н-ну, та самая, не та самая… Нет! Это надо все по порядку рассказать.

* * *

Постепенно, день за днем Слейтон вжился в роль вождя. Устроил «вечный огонь», научил новых подданных английским словам, в том числе приучил называть его президентом… да и сам, надо признать, набрался здешнего ума-разума — человек он любознательный, прекрасно адаптируемый, впитывающий новое как губка.

— Это к вопросу о том, какой мир высший, какой низший, — обратился он к Симпкинсу. — Я вот тоже поначалу думал: ну дикари, ну уроды! А потом…