Полное собрание рассказов

Больше всего мне хотелось бы тебе предложить прелестный маленький королларий[162], который я написал к «Дару». Это вещица в несколько страниц, называется «Круг» и построена по принципу «без начала, без конца», впоследствии употребленному Джойсом в «Fin W». Я написал ее в 1934 году, когда сочинял схему «Дара». Она появилась довольно незаметно, в «Последних Новостях», между 1935 и 1938‐м годом, а вернее всего, в 1936 году («Дребезжание моих ржавых русских струн…» Из переписки Владимира и Веры Набоковых и Романа Гринберга (1940–1967) / Публ., предисл. и коммент. Р. Янгирова // In memoriam. Исторический сборник памяти А.И. Добкина. СПб. – Париж, 2000. С. 378–379).

Вместе с рукописью рассказа сохранились наброски и заметки к нему, из которых следует, что Набоков для отца Тани сперва избрал имя Кирилл или Константин Павлович Годунов-Занович (возможно, с отсылкой к знаменитому авантюристу Стефану Зановичу, выдававшему себя за императора Петра III), а его имение Лешино называлось Воскресенском (как и в «Машеньке», ближе к набоковскому имению Рождествено). Начальная сентенция набросков к рассказу (не включенная в него) имеет отношение к теме потусторонности в «Даре» и похожа на фразу из «Трактата о тенях» вымышленного Набоковым философа Делаланда, «цитируемого» в романе в связи с темой смерти и «освобождения духа из глазниц плоти»: «Как мне не нежить, не пестовать, не украшать моей земной жизни<,> которая в царстве будущего века будет служить прелестной забавой, дорогою игрушкой для моей бессмертной души». Научным работам энтомолога К. Годунова-Чердынцева Набоков посвятил «Второе приложение к “Дару”», которое (предположительно в начале 1940‐х гг.) намеревался поместить в первый том расширенного двухтомного издания романа после «первого приложения» – рассказа «Круг» (подр. см.: Бабиков А. Прочтение Набокова. Изыскания и материалы. С. 325–326).

С. 410. Во-вторых, потому что в нем разыгралась бешеная тоска по России. – В рукописи рассказа после этого вычеркнуто продолжение: «тоска сильной, здоровой души по телу отечества». Тема отечества (истории литературной и общественной мысли которого посвящена четвертая глава романа) заявлена уже в эпиграфе к «Дару», который кончается словами: «Россия – наше отечество. Смерть неизбежна».

К.Н. Годунов-Чердынцев – в «Даре» его имя Константин Кириллович. В рукописи рассказа имеется пометка-нотабене на полях, без указания места вставки, относящаяся, по‐видимому, к мнениям этого ученого: «воспринимая большевизм как болванизм».

С. 411. …не всех могли заставить относиться снисходительно к его родовитости и богатству. – В черновиках нереализованного продолжения «Дара» в описании сорокалетнего Федора Годунова-Чердынцева сделан схожий акцент: «общее выражение усилья, надменности и какой‐то насмешливой печали, – обыкновенно производили впечатление почти отталкивающее на свежего человека <…>. В его облике находили что‐то старомодное, крамольно-боярское <…>» (Набоков В. Дар. Часть II // Бабиков А. Прочтение Набокова. Изыскания и материалы. С. 363).