Полное собрание сочинений и писем в 3 томах. Том 1

Роланд размахнулся в черный камень гранит,
Так сильно размахнулся, что сказать невозможно, —
Сабля зазвенела, не ломается, не гнется,
Вверх отскочила к небесам с силой.
Когда увидел князь, что она крепка навеки,
Тихонько ей жалуется, сам с собой говорит:
«Эй, Дюрандаль, моя сабля освященная и прекрасная,
В золоченой твоей рукояти довольно много реликвий:
Зуб святого Петра, капля крови Василия-мученика,
И прядка волос Дионисия, покровителя моих дней,
И еще кусочек платья пресвятой Девы Марии —
Нет такого права, чтоб язычник тобой владел,
Потому что ты обязана обслуживать христиан.
Весьма много обширных земель ты нам покорила,
Их держит Карл, чья борода цветет, как яблоня.
Император от них разбогател и веселится храбростью.
Не получит тебя человек, способный поступить низко.
Боже, не допустите для Франции такого урона!»

Чувствует Роланд — смерть берет верх,

Вошла через голову, ползет к сердцу вниз.
Вскочил на резвые ноги, подбежал к высокой ели,
На высокую траву бросился ничком,
Положил рядом, совсем близко, и саблю и рог,
Поворачивает голову к Испании, стране, которая славится, —
Он неспроста так делает, а вот для чего:
Чтобы сам Карл сказал и все его люди
Про милого князя, что победил, умирая.
Кается в грехах скороговоркой и частой дрожью,
Просит отпущенья у всемогущего Бога.
Чувствует Роланд — время его тает,
Лежит у входа в Испанию в глубоком рву,
Поднял руку, бьет себя в грудь:
«Господи, я грешник, призываю твою мощь
На все свои грехи, на большие и на мелочь,
С тех пор, как я родился, все дела моих рук
По сегодняшний день, как я насмерть ушиблен».
Перчатку в знак смирения снял с правой руки.
Обступили его ангелы, спустились с небес.

Князь Роланд прилег под елью отдохнуть,

К испанской стороне поворотил лицо.
Разная разность ему пришла на ум:
Различные земли, что войной он прошел,
И ласковая Франция, и весь его род,
И Карл Великий, чей вскормленник он был,
И все французы, которым он так люб.
Не может шелохнуться, ни звука проронить,
Но никак не может себя забыть,
На весь мир кричит свой грех, чтоб услышал Бог:
«Истинный отец, горящий правдой всей,
Воскресивший Лазаря, который был мертв,
И Даниила вырвавший из львиных лап,
Спаси мою душу от злых смертей,
Куда ее тащат мои грехи!»
Протянул Богу перчатку, покорности знак,
И святой Гавриил у него ее взял.
К самой руке его склонил свой лик.
Руки скрестил на груди и отправился в вечный путь.
Бог его переправил в свой херувимский сонм,
И святой Михаил, возмущающий воду морей,
И Гавриил, его спутник, поспешили вместе прийти:
Вынули душу из тела, доставили прямо в рай.

Роланд мертв, его душу держит Бог.

Император торопится, приходит в Ронсеваль —
Там нельзя ступить ни на одну тропинку:
Нет пустой земли ни локтя, ни аршина,
Чтоб не подвернулся француз или язычник.
Карл воскликнул: «Племянник мой, где вы?
Где архиепископ и князь Оливьер,
Где Герин и с ним Герье неразлучный,
Где князь От и князь Беранжер,
Ивон и Иворес, которых я ценю?
Куда запропастился гасконец Ангельер,
Самсон-начальник и гордый Ансеис?
Где Жирард из Русильона, что от старости дремуч,
И все двенадцать пэров, к которым я привык?»
Кто мог ему ответить? — Никто рта не раскрыл!
«Боже, — сказал император, — терзаться я буду теперь,
Зачем к началу битвы я вовремя не поспел!»
Тянет себя за бороду, как в ярости человек,
Плачет слезами из глаз он и весь его круг.
Двадцать тысяч на земле распростерто в прах...
Сильно их жалеет князь Наймон...