Этот воздух пусть будет свидетелем —Дальнобойное сердце его —И в землянках, всеядный и деятельныйОкеан без окна — вещество...Для того ль должен череп развитьсяВо весь лоб — от виска до виска,Чтоб в его дорогие глазницыНе могли не вливаться войска?Развивается череп от жизниВо весь лоб — от виска до виска —Чистотой своих швов он дразнит себя,Понимающим куполом яснится,Мыслью пенится — сам себе снится —Чаша чаш и отчизна <отчизне> —Звездным рубчиком шитый чепец —Чепчик счастья — Шекспира отец.Миллионы убитых задешевоПр<о>топтали тропу в пустоте— Доброй ночи — всего им хорошегоОт лица земляных крепостей...Шевелящимися виноградинамиУгрожают нам эти мирыИ висят городами украденными.Золотыми обмолвками, ябедами,Ядовитого холода ягодами —Растяжимых созвездий шатры —Золотые убийства жиры.Аравийское месиво, крошево,Свет размолотых в луч скоростей —И своими косыми подошвамиСвет стоит на сетчатке моей.Сквозь эфир, десятично означенныйСвет размолотых в луч скоростейНачинает число, опрозраченныйСветлой болью и молью нолей.И за полем полей — поле новоеТреугольным летит журавлем —Весть летит светопыльной обновою —И от битвы давнишней светло.Необутая, светоголовая,Удаляющаяся за обзорМякоть света бескровно-кленоваяХочет всем рассказать свой позор.Ясность ясеневая, зоркость явороваяЧуть-чуть красная мчится в свой дом,Как бы обмороками затовариваяОба неба с их тусклым огнем.Нам союзно лишь то, что избыточно,Впереди не провал, а промерИ бороться за воздух прожиточныйЭта слава другим не в пример.И сознанье свое затовариваяПолуобморочным бытиемЯ ль без выбора пью это варево,Свою голову ем под огнем?Для чего ж заготовлена тараОбаянья в пространстве пустом,Если белые звезды обратноЧуть-чуть красные мчатся в свой дом —Чуешь, мачеха звездного табора — ночь,Что будет сейчас и потом?Напрягаются кровью аортыИ звучит по рядам шепотком <:>Я рожден в девяносто четвертом...Я рожден в девяносто втором...И в кулак зажимая истертыйГод рожденья — с гурьбой и гуртом —Я шепчу обескровленным ртом:Я рожден в ночь с второго на третьеЯнваря — в девяносто одномНенадежном году — в то столетье <,>От которого темно и днем.Но окончилась та перекличкаИ пропала, как весть без вестей,И по выбору совести личной <,>По указу великих смертей <,>Я — дичок <,> испугавшийся света,Становлюсь рядовым той страны,У которой попросят советаВсе кто жить и воскреснуть должны <.>И союза ее гражданиномСтановлюсь на призыв и учетИ вселенной ее семьяниномВсяк живущий меня назовет...Будут люди холодные, хилыеУбивать, голодать, холодать,И в своей знаменитой могилеНеизвестный положен солдат.Неподкупное небо окопное, —Небо крупных оптовых смертей —За тобой, от тебя<,> целокупноеЯ губами несусь в темноте, —За воронки, за насыпи, осыпи,По которым он медлил и мглил —Развороченных — пасмурный, оспенныйИ приниженный гений могил...