Полное собрание сочинений и писем в 3 томах. Том 2

Как сицилийский бык, взревев сначала
От возгласов того, — и поделом, —
Чье мастерство его образовало,
Ревел от голоса казнимых в нем
И, хоть он был всего лишь медь литая,
Страдающим казался существом.

(Ад. XXVII, 7–12)

О характере пыток античная традиция, в частности Овидий, говорит, прежде всего, что под ним разводили огонь (см. обзор Овидиевских упоминаний и параллелей в: 158, с. 215, 296). Вероятно, именно поэтому бык появляется у Данте в сравнении — при описании грешника, запертого в пламени. Однако про работу афинского мастера сказано только то, что он ‘заострил его своим напильником’ (l’avea temperato con sua lima), что, скорее всего, предполагает и другой вид пыток — подобие «железной девы», с остриями, пронзающими заключенного внутри человека. Такое представление Данте мог почерпнуть из «Науки любви» Овидия (I, 653–656), где говорится: infelix imbuit auctor opus ‘несчастный автор напоил [свое] произведение’. Глагол imbuere ‘напитывать, напоить, омочить’ заставляет думать о кровопролитии и внушает мысль, что пытка не ограничивалась огнем (в прозаическом переводе, который мог знать М.: «Несчастный мастер наполнил кровью свое же произведение» (115, с. 67)). Термин lima ‘напильник’, использованный здесь Данте, является ключевым в поэтике провансальских трубадуров, описывающих свое мастерство как выковывание, подпиливание и оттачивание сл`ова (lima, limar, passar la lima), см.: 111, с. 68, 83.

Взгляд М. на дантовский труд «как на непрерывное превращение материально-поэтического субстрата, сохраняющего свое единство и стремящегося проникнуть внутрь себя самого», сформулированный в гл. IV, можно рассматривать как нейтрализацию отмеченной здесь оппозиции, или «снятие противоречий» между «добрым» и «злым» кузнецом.

Gli occhi lor... Gocciar su per le labbra... Gocciar su per le labbra — вне контекста le labbra в этой цитате читаются как ‘губы’: ‘их глаза, дотоле влажные лишь изнутри, закапали по губам’. Значение «губы — глаза» раскрывается только через развернутое описание «плача» в следующей песни (Inf. XXXXIII, 94–99), и М. пересказывает именно эти строки («Это когда на ресницах виснут ледяные кристаллы мерзлых слез и образуют корку, мешающую плакать»), из которых ясно, что в последнем круге Ада слеза не может скатиться по щекам (до рта); приведем это место в оригинале:

Lo pianto stesso lì pianger non lascia,
e ’l duol che truova in su li occhi rintoppo,
si volge in entro a far crescer l’ambascia;
ché le lagrime prime fanno groppo,
e sì come visiere di cristallo,
rïempion sotto ’l ciglio tutto il coppo.

— ‘Там самый плач не позволяет плакать, и слеза, встречая преграду, застревает в глазу, обращается внутрь и увеличивает набухание, потому что первые слезы образуют заслон, будто стеклянное забрало; и так заполоняют они (льдом) всё вместилище под ресницами (или: всю глазную впадину)’. Видимо, к этому месту восходит и образ в стихах на смерть А. Белого: «Как будто я повис на собственных ресницах» (ср. выше), И. М. Семенко трактует это как «самоотождествлен[ие] со слезой» (121, с. 84). О. Ронен приводит и другой сходный образ: «На мертвых ресницах Исаакий замерз» (1935) и более широкий контекст у М. (165, с. 248).

Io premerei di mio concetto il suco (Inf. XXXII, 4) — «Я выжал бы сок из моего представления, из моей концепции», — то есть форма ему представляется выжимкой, а не оболочкой... Но выжать что бы то ни было можно только из влажной губки или тряпки. По-русски это так, но по-итальянски premere ‘давить’ и esprimere (устар. espremere из лат. ex-primere) ‘выражать’ — однокоренные слова. Ср. образ влажной губки, которая еще не насытилась водой (trassi de l’acqua non sazia spugna), как метафору неудовлетворенной жажды знать в Purg. XX, 3. Тема губки присутствует в ст-ниях «Не искушай чужих наречий...», 1933 (евангельская тема «уксусной губки»), «Грифельная ода» (1923) и перекликается с метафорой поэзии как губки у Пастернака.

III

...чудовищный по своей правильности тринадцатитысячегранник. В «Комедии» 14233 стиха.