Читаем Полное собрание сочинений и писем в 3 томах. Том 2 полностью

Если взять это изумительное произведение под углом письменности, под углом самостоятельного искусства письма, которое в 1300-м году было вполне равноправно с живописью... ко всем уже предложенным аналогиям прибавится еще новая — письмо под диктовку... В 1300-м году — видимо, здесь подразумевается не точная дата, а начало Треченто — 1300-е годы. В связи с рассуждением о письме как искусстве, которое сродни живописи, нужно отметить, что в «Комедии» упоминаются имена двух известных иллюминаторов того времени, при этом важно, как они вставлены в текст. Данте вдруг встречает в «Чистилище» мастера Одеризи (который работал в Болонье, и там, как отмечают биографы, Данте мог познакомиться с ним); сцена узнавания описана как приятная неожиданность, можно сказать, со светской непринужденностью: Ой, восклицает Данте, неужели это ты, Одеризи, честь и слава искусства, которое в Париже зовут «alluminar» (фр. enluminer ‘иллюминировать’). На это мастер, называя Данте «Frate» (Брат — монашеская форма обращения, в переводе Лозинского это передано как фамильярное — «братец»), отвечает, что вся слава в этом искусстве принадлежит не ему, а Франко из Болоньи, потому что те листы (carte), по которым он проходится своей кисточкой (pennelleggia), «более радостны» (Purg. XI, 79–83). Далее весь длинный пассаж, в котором говорится, среди прочего, о «смене модных течений» в современной живописи (ср. в гл. IV) и содержится цитированная М. «детская заумь» (гл. I), произносится от лица Одеризи (ст. 82–117). Он заканчивает свою речь сентенцией о скоротечности мирской славы: ‘Всё ваше величание (la vostra nominanza) — это цвет травы, которая приходит и уходит, а лишает ее цвета (discolora) то самое, благодаря которому она св`ежей пробивается из земли’. По-итальянски «солнце» мужского рода (il sole), поэтому у Данте это передается оборотом ‘тот, который’. В отрывке «Когда мужичонка...» М. переводит эту перифрастическую конструкцию как «то существо, которое» (гл. V). Принцип «письма под диктовку» рассматривается Дж. Контини в предисловии к изданию «Стихотворений» Данте (Introduzione alle Rime di Dante, 1938) как основополагающий для школы «сладостного нового стиля», поэтика которой зиждется на «объективации чувств», является «предметной» (poetica oggettiva) в противоположность аллегоризму, который разводит означаемые (146, с. 325, 329).

Перо называется «penna», то есть участвует в птичьем полете; чернило называется «inchiostro», то есть монастырская принадлежность; стихи называются тоже «inchiostri», или обозначаются латинским школьным «versi», или же, еще скромнее, — «carte», то есть изумительная подстановка вместо стихов страницы. Итал. penna — птичье перо и орудие письма. Inchiostro ‘чернило’, помимо буквального смысла — принадлежность монастырского скриптория, подразумевает здесь и «поэтическую» этимологию М., он разлагает его на составляющие: in + chiostro (‘в монастыре’). В итальянском языке «чернило» получило свое название не по цвету ‘черный’ (как в большинстве языков), а по способу приготовления: составные элементы чернил смешивались посредством нагревания (греч. enkauston, лат. encaustrum, ср. энкаустика — живопись восковыми красками). У Данте это слово встречается дважды: в форме incostri ‘стихи’ (Purg. XXVII, 114) и incostro (Par. XIX, 8) в более широком значении — всё когда-либо написанное. Петрарка употребляет inchiostro (1 раз enchiostro) в устойчивом словосочетании с carta ‘бумага, лист’ (мн. число — carte). Процитируем один из таких примеров, образующий любопытную параллель к дантовскому gridai ‘я выкрикнул’ (цитируемому М. в гл. V и в эпиграфе к «Разговору»): vive voci m’erano interdette; / ond’io gridai con carta e con inchiostro... (Petrarca. Rime XXIII, 99) ‘произносить слова мне было запрещено, и оттого я закричал бумагой и чернилом’. Лат. versus, итал. verso, мн. число (в обоих языках) versi — стихи. В средние века сочинение стихов вошло в школьный обиход преподавания латыни, это стало таким же обязательным школьным предметом, как в наших школах «сочинение», см.: 73, с. 590–660. Ср. отчасти судьбу родственного слова в рус.: вирши.

Задолго до азбуки цветов Артура Рембо... Имеется в виду сонет А. Рембо «Гласные».

Перейти на страницу:

Все книги серии Полное собрание сочинений и писем в 3 томах

Полное собрание сочинений и писем в 3 томах. Том 2
Полное собрание сочинений и писем в 3 томах. Том 2

Проза Осипа Мандельштама — полифоническая, не укладывающаяся в рамки жанров, насыщенная поэтической мыслью — значительное явление русской литературы. По словам Надежды Мандельштам, проза поэта «дополняет и проливает свет на стихи».Вошедшая во второй том полного собрания сочинений и писем проза О. Э. Мандельштама представлена в пяти разделах. Первый — включает статьи по существенным для поэта вопросам поэзии, истории и культуры. Продолжает тему «Разговор о Данте», являющийся не только ярким и глубоким прочтением «Божественной Комедии», но и вдохновенным размышлением о поэтике. Раздел «Проза» составили известные повествовательные произведения, преимущественно автобиографического характера — «Шум времени», «Феодосия», «Египетская марка», «Путешествие в Армению». Затем следует исповедальная и пророческая «Четвертая проза», о которой Ахматова писала, что «...во всем 20 веке не было такой прозы». Дополняют том другие редакции, черновики и записные книжки, а также обширные комментарии.

Осип Эмильевич Мандельштам

Публицистика

Похожие книги

10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

История / Образование и наука / Публицистика
Против всех
Против всех

Новая книга выдающегося историка, писателя и военного аналитика Виктора Суворова — первая часть трилогии «Хроника Великого десятилетия», написанная в лучших традициях бестселлера «Кузькина мать», грандиозная историческая реконструкция событий конца 1940-х — первой половины 1950-х годов, когда тяжелый послевоенный кризис заставил руководство Советского Союза искать новые пути развития страны. Складывая известные и малоизвестные факты и события тех лет в единую мозаику, автор рассказывает о борьбе за власть в руководстве СССР в первое послевоенное десятилетие, о решениях, которые принимали лидеры Советского Союза, и о последствиях этих решений.Это книга о том, как постоянные провалы Сталина во внутренней и внешней политике в послевоенные годы привели страну к тяжелейшему кризису, о борьбе кланов внутри советского руководства и об их тайных планах, о политических интригах и о том, как на самом деле была устроена система управления страной и ее сателлитами. События того времени стали поворотным пунктом в развитии Советского Союза и предопределили последующий развал СССР и триумф капиталистических экономик и свободного рынка.«Против всех» — новая сенсационная версия нашей истории, разрушающая привычные представления и мифы о причинах ключевых событий середины XX века.Книга содержит более 130 фотографий, в том числе редкие архивные снимки, публикующиеся в России впервые.

Анатолий Владимирович Афанасьев , Антон Вячеславович Красовский , Виктор Михайлович Мишин , Виктор Сергеевич Мишин , Виктор Суворов , Ксения Анатольевна Собчак

Фантастика / Криминальный детектив / Публицистика / Попаданцы / Документальное