Полное собрание сочинений. Том 17

Это было великимъ постомъ въ <Хатьковскомъ> монастыр въ келіи у матери Амфилогіи. Князь съ Княгиней по общанію своему пришли изъ своей вотчины пшіе⁴²⁰ въ монастырь и, несмотря на то, что у Княгини вс ноги были въ крови, всю дорогу не садились въ дущую сзади карету. Посл молебни угоднику они перехали въ Хатьковъ и, отслушавъ обдню и отслуживъ еще молебни родителямъ Преподобнаго, они вошли въ келію къ матушк и сидли за чаемъ, когда въ келію вошелъ босой въ одной рубах Кирилушка съ можевельниковыми ветками въ рукахъ. Онъ всегда ходилъ лтомъ съ цвтами, зимой — съ втками. Увидавъ Князя съ Княгиней, онъ пошелъ за перегородку, гд стоялъ кувшинъ съ водой. Помочилъ втки и подпрыскалъ и мужа и жену. «Полюбилъ васъ, слава Богу, — сказала шепотомъ Княгиня-монахиня. — Только кого полюбитъ — брызгаетъ».

— Вотъ, Кирилушка, Богъ не даетъ имъ сына, — сказала инокиня юродивому, — помолись за нихъ.

— Не тужи, старуха волнуха, — заговорилъ юродивый. — Николашк сынъ Вася. У Аннушки Вася. У меня внучекъ. Не тужи, душка, — обратился онъ къ молодой Княгини, гладя ее вткой по голов, — свекровь не обижай, а сынъ будетъ Васюточка маленькой, маленькой, — заговорилъ, все утончая и утончая голосъ, а потомъ большой, большой, большой станетъ. И онъ все грубе и грубе длалъ голосъ. — Только не видать теб его близко. Далеко, далеко. Вотъ Николашка увидитъ. Увидитъ, да зажмурится. Вотъ такъ.

Онъ самъ зажмурился. Но, открывъ одинъ глазъ и увидавъ, что Князь Николай Ивановичъ не зажмурился, вдругъ разсердился и, снявъ съ себя шапку кожаную, послушническую, надвинулъ на Князя такъ, чтобы закрыть ему глаза.

— Маленькой, маленькой. Большой, большой.⁴²¹

И точно, черезъ полтора [года] Княгиня родила сына, крупнаго здороваго мальчика съ большими волосами и съ двумя макушками. И родился мальчикъ въ рубашечк. Много было на этой радости послано даровъ монастырямъ и заложена въ сел Вяземскомъ въ память этаго Храмъ Свят[ителю] Николаю съ придломъ во имя Василья. Припоминая слова юродиваго, мальчика назвали Васильемъ и крестили его дядя Князь Алексй Иванычъ и бабушка мать Амфилогія, въ послдній разъ для этаго случая выхавшая изъ своего монастыря. На крестины въ Ма мсяц съхались родные Князя и Княгини. Хотя новый домъ, построенный Княземъ, ужъ въ черн былъ готовъ, създъ былъ такой, что вс гости не могли помститься въ домахъ и контор, и для Князя Павла Ивановича была разбита турецкая палатка недалеко отъ дома подл рощи.

Въ то самое время, какъ гости съхавшіеся на крестины, еще пировали у Князя, въ одну ночь къ⁴²² палатк, въ которой⁴²³ жилъ Князь Павелъ Ивановичъ,⁴²⁴ ночью подкинули младенца. Калмыкъ, жившій въ прислугахъ у Князя⁴²⁵ и чесавшій ему голову, услыхалъ у двери въ балаганъ, что что-то шуршитъ, и, тихо оставивъ засыпавшаго Князя, вышелъ посмотрть. Кто то босыми ногами побжалъ по дорог къ лсу. Калмыкъ хотлъ ужъ назадъ вернуться. Вдругъ запищало что-то у него подъ ногами. — Глядь, —младенецъ, <голый, какъ есть, въ дерюжк завернутъ>. Калмыкъ взялъ мальчика, хотлъ внести его въ балаганъ, да вспомнилъ, что Князь чутокъ на сонъ и сердитъ, коли разбудятъ его, да раздумалъ и, разбудивъ казачка, веллъ ему Князю голову чесать, а самъ понесъ мальчика въ земскую избу, и, разбудивъ Земскаго, показалъ ему и разсказалъ, какъ было дло. Земской позвалъ караульщика, старосту, и стали судить, чей бы⁴²⁶ ребенокъ и какъ Князю сказать, какъ бы бды не было.

<Ни> креста на ребенк⁴²⁷ не было, и ни рубашонки, ничего, и пуповина, видно, недавно откушена и завязана ниченкой изъ рубахи. — Мужики судили, чей бы такой былъ ребенокъ; староста говорилъ, что по дерюжк — не съ ихъ стороны, а съ зарченской изъ Пашутина долженъ быть, потому что толь[ко] та[мъ] пошло это новое заведеніе ткать дерюжки изъ⁴²⁸ оческовъ, <а у нихъ нту. (Пашутина была вольная деревня за ркой.) Земской говорилъ, что надо завтра къ бабк сходить, она узнаетъ, чей. Калмыкъ разсказывалъ, какъ онъ чуть не наступилъ на мальчика. А, между тмъ, ребенокъ лежалъ на⁴²⁹ конник, куда его положилъ калмыкъ, и, разметавшись въ дерюжк, громко сталъ кричать. Земщиха, изъ за перегородки давно уже слышавшая ихъ разговоръ, закричала оттуда на нихъ.

— Бога въ васъ нтъ! — закричала она вдругъ. — Что ребеночка то бросили, Завтра разберетесь, а теперь надо его покормить. — И она, накинувъ шубенку, вошла въ горницу и унесла къ себ ребенка, а мужа послала за молокомъ.

У земщихи дтей не было, ребеночекъ былъ здоровый, хороший. Она положила его на кровать. Достала чугунъ съ теплой водой. Стростила воду въ корыт, вымыла ребенка, обернула его въ старую рубаху, наскребла каши тупикомъ въ горшк и стала жевать эту кашу съ молокомъ и изо рта кормить ребенка.