Полное собрание сочинений. Том 3. Произведения 1852–1856 гг.

Гиканіе Горцевъ есть звукъ, который нужно слышать, но нельзя передать. Онъ громокъ, силенъ и пронзителенъ, какъ крикъ отчаянія; но не есть выраженіе страха. Напротивъ, въ этомъ звук выражается такая отчаянная удаль и такой зврскій порывъ злобы, что невольно содрагаешься. – Звукъ пуль, который я въ первый разъ слышалъ, напротивъ доставилъ мн удовольствие – Ихъ жужжаніе и визгъ такъ легко и пріятно дйствуютъ на слухъ, что воображеніе отказывается соединять съ этимъ звукомъ мысль ужаснаго; и я понимаю, не принимаю за хвастовство слова тхъ, которые говорятъ, что свистъ пуль нравится и воодушевляетъ. – Человкъ испытываетъ удовольствіе или неудовольствіе не вслдствіи разсужденія, но вслдствіи инстинкта, до тхъ поръ пока опытъ не подтвердитъ разсужденія такъ сильно, что разсужденіе сдлается инстинктомъ. – Поэтому-то я испугался не выстрла, но гиканья; поэтому тоже впослдствіи, когда я въ первый разъ былъ въ дл, я съ истиннымъ наслажденіемъ слушалъ, как пули летали мимо меня; но испугался ужасно, когда услыхалъ первый выстрлъ изъ нашего орудія. По той-же причин непріятное шипніе ядра сильне дйствуетъ на духъ, чмъ жужжаніе пуль; и люди, которые имютъ дурную привычку кивать головой отъ пули, киваютъ больше всего въ ту минуту, когда она сухимъ короткимъ звукомъ прекращаетъ пріятный, – ударяясь во что нибудь.

* № 5 (I ред.).

Въ аул не видно ни души; только кое-гд, около заборовъ убгаютъ испуганные птухи и куры, ишаки (ослы), собаки. На луж подъ горой спокойно плаваютъ утки, не принимая никакого участія въ общемъ бдствіи. Не даромъ виднлись ночью огни и выскакывалъ оборванный Джемми, махалъ палкой съ зажженой соломой и кричалъ во все горло. – Чеченцы еще ночью выбрались изъ аула, увели своихъ женъ и дтей и вытаскали все свое добро – ковры, перины, кумганы, скотину, оружіе – подъ кручь, къ которой не подойдутъ Русскіе, потому что изъ подъ подрыва много выставится заряженныхъ винтовокъ. —

Опять не удалось намъ съ храбрымъ полковникомъ показать своей удали: не кого ни бить, ни рубить. Только изъ за заборовъ изрдка летаютъ пули; но и это не его дло; къ заборамъ послана пхотная цпь. – Я пришелъ въ себя отъ воинственнаго восторга только тогда, когда мы остановились. Въ то время какъ мы неслись, я ничего-бы не побоялся и, кажется, былъ способенъ изъ своей руки убить человка; но теперь я испытывалъ, стоя на мст безъ всякаго дла, совсмъ другое чувство. Пули, которыя летали безпрестанно мимо меня и изрдка попадали въ лошадей и солдатъ, производили на меня самое непріятное впечатлніе. Меня успокоивала только та мысль, что, врно, Чеченцы не цлятъ въ меня. – Я сравнивалъ себя – въ штатскомъ платьи между солдатами – съ рдкой птицей, которая вылетаетъ изъ подъ ногъ охотника, когда онъ ищетъ дичи. Только любитель рдкостей можетъ пожелать убить эту птицу; но, можетъ быть, и между Чеченцами найдется любитель рдкостей, оригиналъ, который вмсто того, чтобы съ пользой пустить свой зарядъ въ солдата, захочетъ подстрлить – для штуки – имянно меня. —

Генералъ въхалъ въ аулъ; цпи тотчасъ-же усилили, отодвинули, и пули перестали летать. —

«Ну что-жъ, полковникъ», сказалъ онъ, пускай ихъ жгутъ и грабютъ; я вижу, что имъ ужасно хочется», сказалъ онъ, улыбаясь. —

Голосъ и выраженіе его были точно такіе-же, съ которыми онъ у себя на бал приказалъ-бы накрывать на столъ; только слова другія. – Вы не поврите, какъ эфектенъ этотъ контрастъ небрежности и простоты съ воинственной обстановкой. —

Драгуны, козаки и пхота разсыпались по аулу. – Тамъ рушится крыша, выламываютъ дверь, тутъ загарается заборъ, сакля, стогъ сна, и дымъ разстилаетъ по свжему утреннему воздуху; вотъ козакъ тащитъ куль муки, кукурузы, солдатъ – коверъ и двухъ курицъ, другой – тазъ и кумганъ съ молокомъ, третій навьючилъ ишака всякимъ добромъ; вотъ ведутъ почти голаго испуганнаго дряхлаго старика Чеченца, который не усплъ убжать. – Аулъ стоялъ на косогор, выше него, саженяхъ въ 10, начинался густый [?] лсъ, а за лсомъ обрывъ, про который я говорилъ. Я выхалъ на гору, откуда весь аулъ и кипвшее въ немъ и шумвшее войско и начинавшійся пожаръ видны были, какъ на ладонк. Капитанъ подъхалъ ко мн, мы спокойно разговаривали и шутили, посматривая на разрушеніе трудовъ столькихъ людей. Вдругъ насъ поразилъ крикъ, похожій на гиканіе, но боле поразительный и звонкій; мы оглянулись. Саженяхъ въ 30 отъ насъ бжала изъ аула къ обрыву женщина съ мшкомъ и ребенкомъ на рукахъ. Лицо ея и голова были закрыты блымъ платкомъ, но по складкамъ синей рубашки было замтно, что она еще молода. Она бжала съ неестественной быстротой и, поднявъ руку надъ головой, кричала. Вслдъ за ней еще быстре бжало нсколько пхотныхъ солдатъ. Одинъ молодой Карабинеръ⁸⁶ въ одной рубашк съ ружьемъ въ рук обогналъ всхъ и почти догонялъ ее. – Его, должно быть, соблазнялъ мшокъ съ деньгами, который она несла. —