Полное собрание сочинений. Том 3. Рассказы, очерки (1896-1897)

Развернутый анализ «Бывших людей» дал А. О. Недолин. Он справедливо замечал, что рассказ «Бывшие люди» занимает несколько особое положение в цикле о босяках: «Это не рассказ об одном каком-нибудь типе, — это ряд картин, связанных лишь единством места, времени и лиц. Но это не мешает всем этим лицам, как живым, вставать перед читателем» (А. О.н. Психология босячества. Одесса, 1900, стр. 23). Сравнивая «Бывших людей» с другими рассказами о босяках, Недолин писал, что Горький в данном рассказе гораздо больше внимания уделил изображению страшного быта, что типы босяков — порождение иной социальной среды — «более озлобленные». Тем не менее «Бывшие люди» не только темой, но и характерами, отношением автора к героям органически связаны со всем «босяцким» циклом. Несмотря на вспышки дикой злобы, «измученность суровой судьбой», в «бывших людях», как и в других босяках, есть мягкость, гуманизм (учитель), искания правды и «порядка» (Тяпа́), страсть к размаху, «к жизни, захватывающей дух, и, затем, ко всеобщему отрицанию и разрушению» (Объедок). Наиболее любопытный тип босяка в „Бывших людях“ — Аристид Кувалда. «Бывший интеллигент, он обладает еще одной особенностью — умеет формулировать те настроения, какие гнездятся в головах рядовых босяков, не находя себе выражения. И вот почему, представляя сильный интерес в качестве индивидуального характера, он совмещает в себе так много общих босячеству черт, что является как бы его фокусом» (там же, стр. 25).

Общественная и социальная значимость «Бывших людей» принижалась в критическом разборе рассказа И-том (И. Н. Игнатовым). Классифицируя типы босяков, Игнатов отнес Кувалду к категории, которой свойственно деятельное стремление к водворению справедливости на земле. Но эту черту критик возводил лишь к литературной традиции и шаблону «разбойничьего» романа. В рассказе первое место, утверждал он, «занимает ротмистр — хозяин ночлежки, напоминающий своими поступками разбойнических атаманов былых времен <…> Для него жизнь ясна, и эта ясность, насколько можно судить по его поступкам, резюмируется в решении помогать слабым и насколько возможно вредить сильным <…> В витиеватой речи и в отношениях к окружающим людям он стремится исполнить свою миссию благодетельного разбойничьего атамана» («Русские ведомости», 1898, № 170, 21 августа).

А. И. Богданович сосредоточил свое внимание на мысли о внутренней опустошенности и обреченности босяков: около центральных фигур — Кувалды и учителя — «группируются остальные члены союза „бывших людей“, совершенно погибшие люди, опустившиеся до той ступени, когда человек уже перестает различать добро и зло и становится равнодушен ко всему окружающему <…> Им действительно ничего не осталось в жизни, кроме мечтаний о возможности чего-то нового, что должно воскресить их, дать смысл и цель их существованию. Кувалда, конечно, жестоко заблуждается, полагая, что такая „гольтепа“ может сама создать это новое». И если босяки других рассказов для Горького — «беспокойные души», родственные ему самому, если им он отдает все свои симпатии, то «бывшие люди» для него — «это отброс». К ним «он так и относится, хотя и жалеет их» («Мир божий», 1898, № 7, отд. II, стр. 9–10, 11).

Е. А. Ляцкий увидел в «Бывших людях» оправдание Горьким зла: «Еще вчера сам отверженный от общества, он ввел с собой целую армию таких же отверженных <…> с упоением начал рассказывать о той грязи, в которой они живут <…> Биографии их способны в самом деле возбудить ужас в непредубежденном читателе». «И все эти Челкаши, Объедки, Кувалды, Кубари, Тяпы <…> пришли с Максимом Горьким и без всякого смущения расселись в гостиных и кабинетах „мыслящих“ и „читающих“ интеллигентов» («Вестник Европы», 1901, № 11, стр. 286, 287). О них Горький и рассказывает «с циничной и хвастливой откровенностью». Такие босяки, — пишет критик, — не народ, а отщепенцы с волчьей философией, и поскольку Горький «признает себя солидарным с миросозерцанием своих героев, постольку он <…> антинароден» (там же, стр. 292).

Основные принципы статьи Ляцкого, яркого представителя либерально-буржуазной критики, опроверг В. В. Воровский в статьях «О М. Горьком» (1902) и «Максим Горький» (1910). Исходные положения Воровского позволяют правильно понять и «Бывших людей», хотя он на этом рассказе специально не останавливался.

Критики демократического и марксистского направления акцентировали внимание читателей на обличительном пафосе произведения.