Полное собрание сочинений. Том 36. Март-июль 1918

Мы видим, к чему это приводило во всех городах, где не было помощи иностранных штыков. Мы знаем, что Советскую власть удавалось побеждать только тогда, когда люди, кричавшие так много о защите отечества и о своем патриотизме, показывали свою капиталистическую натуру и стали заключать сделки сегодня с немецкими штыками, чтобы вместе с ними резать украинских большевиков, завтра с турецкими штыками, чтобы наступать на большевиков, послезавтра – с чехословацкими штыками, чтобы свергать Советскую власть и резать большевиков в Самаре. Только иноземная помощь, только помощь иностранных штыков, только продажа России штыкам японским, немецким, турецким, только она давала до сих пор хоть тень успеха соглашателям капитализма и помещикам. Но мы знаем, что, когда восстание подобного рода, на почве голода и отчаяния масс, подымалось, когда охватывало местность, где иностранные штыки нельзя было вызвать на помощь, как это было в Саратове, в Козлове, Тамбове, власть помещиков, капиталистов и их друзей, прикрывающихся прекрасными лозунгами Учредительного собрания, эта власть измеряла продолжительность своего существования днями, если не часами. Чем дальше были отряды советских войск от того центра, которым временно овладевала контрреволюция, тем решительнее было движение среди городских рабочих, тем больше самостоятельности проявляли эти рабочие и крестьяне в том, чтобы идти на помощь Саратову, Пензе, Козлову и свергать немедленно установившуюся власть контрреволюции.

Товарищи, если вы посмотрите на эти события с точки зрения всего происходящего в мировой истории, если вы вспомните, что ваша задача – наша общая задача – разъяснить самим себе и постараться разъяснить массам, что эти величайшие бедствия обрушились на нас не случайно, а в силу империалистической войны, во-первых, и в силу бешеного сопротивления помещиков, капиталистов и эксплуататоров, если мы уясним себе это, то можно ручаться, что это истинное сознание, как бы это ни было трудно, просочится все более и более в широкие массы, и нам удастся организовать дисциплину, победить недисциплинированность на наших фабриках и помочь народу пережить этот мучительный период, особенно тяжелый, который измеряется, может быть, одним, двумя месяцами, рядом недель, остающимися до нового урожая.

Вы знаете, что у нас в России положение теперь, в связи с чехословацким контрреволюционным мятежом, отрезавшим от нас Сибирь, в связи с постоянным возмущением на юге, в связи с войной, особенно тяжело, но понятно, что, чем труднее положение страны, на которую надвигается голод, тем более решительны, тем более тверды должны быть наши меры борьбы с этим голодом. Основной мерой борьбы является установление хлебной монополии. На этот счет вы все прекрасно знаете и наблюдаете вокруг себя на опыте, как кулаки, богатеи кричат против хлебной монополии на каждом шагу. Это понятно, потому что там, где на время свергали хлебную монополию, как сделал Скоропадский в Киеве, там оказалось, что спекуляция достигает неслыханных размеров, там цены на пуд хлеба поднимаются до 200 рублей. Это понятно, что, когда нет продукта, без которого нельзя жить, каждый владелец продукта может стать богатеем, цены достигают неслыханных размеров. Понятно, что ужас, паника перед голодной смертью делают то, что цены взвинчиваются до неслыханных размеров, и в Киеве пришлось подумать о том, чтобы монополию вернуть назад. У нас давно, еще до большевиков, правительству, несмотря на все богатство России хлебом, пришлось убедиться в необходимости хлебной монополии. Против нее могут говорить только или люди совершенно невежественные, или прямо продавшиеся интересам денежного мешка. (Аплодисменты.)