Полное собрание сочинений. Том 8. Педагогические статьи 1860–1863 гг.

Вы приходите въ протестантскую, въ жидовскую, въ католическую школу, въ малолтнюю, взрослую, женскую или мужскую, классическую или научную, промышленную, все равно – одну общую всмъ, неизмнную черту опредленности вы находите во всхъ этихъ школахъ. – Положимъ, въ первоначальной протестан[т]ской школ вы находите, что учитель иметъ предписаніе не только насчетъ той послдовательности предметовъ, которую онъ долженъ принять, числа часовъ, которые онъ долженъ посвятить молитв, каждому предмету, и каждому упражненію, но вы видите, что даже т руководства, т. е. пріемы, которые онъ можетъ употреблять, опредлены и назначены впередъ. Мало того, самъ учитель образованъ въ извстной школ, семинаріи, такъ что только эти извстные пріемы понятны для него. – Вы начинаете разбирать эти предписанія и утвержденныя руководства и находите для обученія чтенію и письму иногда методу складовъ, иногда новую Lauti[e]r-methode,[151] для обученія катехизиса и священной исторіи заучиванье наизусть, для исторіи и географіи заучиванье именъ и сокращенія, уничтожающія смыслъ, для обученія математики упражненія, направленныя преимущественно на самыя дйствія съ отвлеченными числами, а не на переведеніе чиселъ взятыхъ въ дйствительности въ отвлеченныя величины и т. д. Однимъ словомъ, вы находите недостатки (такъ вамъ кажется) и въ самомъ преподаваніи и въ послдовательности его. – Но вы не врите своему сужденію. Вы говорите себ, что la critique est aisé[e] mais l’art est difficile,[152] что пріемы эти, руководства могутъ быть далеки отъ совершенства, но все же быть наилучшими возможными. Что они могутъ казаться несовершенными въ теоріи, но оправдываться въ практик, результатами на учащихся. Вы обращаетесь къ учащимся, чтобы подтвердить свои сомннія, и хотите прослдить за процессомъ восприниманія этаго преподаванія. Но здсь[153] вамъ трудно сразу понять эти результаты. Организація школы такова, что результаты ученія скрыты отъ учителя. Сто, двсти мальчиковъ въ извстный часъ входятъ, совершаютъ молитву, садятся по лавкамъ и вс двсти начинаютъ длать одно и тоже. Мальчикъ нетолько не можетъ выразить въ школ того, что ему понятно или непонятно, пріятно или не пріятно то или другое, но онъ не можетъ выразить словомъ то, что онъ знаетъ или не знаетъ то или другое, или что ему[154] хочется. Все разнообразіе его мысли во время класса подведено къ выраженіямъ «могу» – «хочу», которыя онъ передаетъ подъятіемъ руки.

Итакъ, во время чтенія учителя вы не можете[155] слдить за воспринятіемъ преподаваемаго. Все, что вы видите, это скучающія лица дтей, насильно вогнанныхъ въ училище, нетерпливо ожидающихъ[156] звонка и вмст съ тмъ со страхомъ ожидающихъ вопроса учителя, длаемаго для того, чтобы противъ воли принуждать дтей слдить за преподаваніемъ. Здсь ничего ни под[т]верждаетъ ни разрушаетъ ваши сомннія. Вы прибгаете къ другому способу – вопросовъ – и задачъ математическихъ и сочиненій. Но ежели вы при этомъ поручите веденіе вопросовъ учителю, то результаты ваши будутъ о[157]

–

ВСТУПЛЕНІЕ.

Мн кажется, что во время моихъ занятій воспитаяіемъ дтей вообще, и въ особенности русскихъ крестьянскихъ дтей, мн пришли въ голову нкоторыя мысли, не вошедшія еще въ убжденіе правителъствъ и обществъ о значеніи[158] народнаго образованія въ наше время и о новыхъ основаніяхъ, которыя должны быть положены для него. Эти-то мысли я постараюсь изложить въ этомъ писаніи, въ той безсознательной связи, въ которой он выросли во мн.

Я говорю, что мысли эти выросли во мн, потому что какъ сознаніе о новомъ значеніи народнаго образованія, такъ и о новыхъ пріемахъ и основаніяхъ, не пришло мн вслдствіи размышленія и изученія, a вслдствіи самаго факта, что, сознавъ для себя лично несостоятельность прежняго рода образованія, почувствовавъ новое, зависящее отъ времени значеніе его, я принялся за народное образованіе и потомъ только опредлилъ себ т пріемы и основанія, которыя оказались успшными. —

Мысль о опредленіи и изложеніи[159] этихъ началъ пришла мн вслдствіи разговора съ однимъ Нмцемъ, который всередин моего разсказа о пріемахъ, опытахъ и результатахъ моей школы прервалъ меня вопросомъ: имлъ ли я систему, теорію воспитанія, прежде чмъ я приступилъ къ длу. Я отвтилъ ему, что единственная система, которую я имлъ, состояла въ томъ, чтобы не имть никакой системы. Нмецъ принялъ меня за забавника, или пустомелю; но дйствительно вся система моя состоитъ въ томъ, чтобы не имть системы, и эта-то мысль, кажущаяся такимъ вычурнымъ парадоксомъ, составляеть сущность всего послдующаго.

Въ самомъ дл, какъ и во многомъ другомъ, такъ и въ дл воспитанія, мы, Русскіе, находимся въ исключительно счастливомъ положеніи. —