Полное собрание сочинений. Том второй. Повести и рассказы (1848-1859)

К образу бедняка, из угодничества надевающего шутовскую маску, под которой нередко скрыты обида и горечь, Достоевский впервые обратился еще в фельетоне «Петербургской летописи» в «С.-Петербургских ведомостях» от 11 мая 1847 г. (наст. изд., т. XVIII). Но там образ этот остался неразвернутым.[89] Ползунков — следующая ступень в развитии того же характера. Он предстает перед нами далеко не односложным существом, полным противоречивых стремлений. Ему присущи амбиция, — черта, свойственная также героям предшествующих произведений писателя — Макару Девушкину и Голядкину (см. об этом: Добролюбов, т. VII, стр. 246, 247), и сознание уязвленного человеческого достоинства. Добровольное вышучивание самого себя и одновременно горечь от ощущения своего унижения, рождающая злобное чувство по отношению к вышестоящим, характерные для Ползункова, перешли ко многим позднейшим героям Достоевского. Эти черты в разных психологических вариантах повторяются в характерах Ежевикина и Фомы Опискина («Село Степанчиково и его обитатели», 1859), героя «Записок из подполья» (1864), Мармеладова («Преступление и наказание», 1866), капитана Снегирева и Федора Павловича Карамазова («Братья Карамазовы», 1879–1880). Последний следующим образом объяснял причины своего шутовства: «Мне всё так и кажется <…> что меня за шута принимают, так вот давай же я и в самом деле буду шутом, не боюсь ваших мнений! Вот почему я и шут, по злобе, от мнительности. Я от мнительности буяню» (см. главу «Старый шут» в «Братьях Карамазовых» — наст. изд., т. XVI, а также: Д, Материалы и исследования, стр. 87, 100–101). О возможной связи социально-психологической проблематики «Ползункова» с «Племянником Рамо» Дидро см.: A. Л.в. Достоевский и Дидро (к постановке проблемы). PЛ, 1966, № 4, стр. 88–102. Достоевский считал амбициозную мнительность, болезненно обостренное самолюбие чертами человека, подвергающегося унижению в силу своего неравноправного социального положения. Весьма вероятно, что он касался этой проблемы на одном из собраний петрашевцев, где говорил «о личности и эгоизме». «Я хотел доказать, — писал он в показаниях следственной комиссии, — что между нами более амбиции, чем настоящего человеческого достоинства, что мы сами впадаем в самоумаление, в размельчение личности от мелкого самолюбия, от эгоизма и от бесцельности занятий» (см.: Бельчиков, стр. 107).

О речи Ползункова, напряженной, прерываемой не логическими, а скорее нервными паузами, обильно уснащенной каламбурами вроде «на большую ногу жил, затем что были руки длинны!» (стр. 10), см.: М. С.н. Использование многозначности слов и выражений в произведениях Достоевского. «Ученые записки Тульского гос. педагогического института им. Л. Н. Толстого», т. XI, Тула, 1959, стр. 3–44.

В «Иллюстрированном альманахе» «Ползунков» сопровождался четырьмя рисунками П. А. Федотова (анализ его творческих взаимоотношений с Достоевским см. во вступительной статье В. С. Нечаевой «Достоевский и Федотов» в кн.: Ф. М.й. Ползунков. М.—Л., 1928, стр. 7–32).

р. 5. …походил на жируэтку. — Жируэтка (франц. girouette) — флюгер.

р. 8. И дым отечества нам сладок и приятен! — Эти слова Чацкого («Горе от ума», действие I, явление 7) в свою очередь являются цитатой из стихотворения Г. Р. Державина «Арфа» (1798).

р. 9. Вижу, — говорит Федосей Николаич ~ Марии Египетские-с… — Память св. Марии Египетской отмечалась 1 (13) апреля.

р. 11. …гусара, который на саблю опирался… — Имеется в виду романс М. Ю. Виельгорского на слова элегии К. Н. Батюшкова «Разлука» («Гусар, на саблю опираясь…», 1812–1813). Романс этот был популярен в 1840–1850-е годы; его вспоминает в «Преступлении и наказании» Катерина Ивановна (см.: Гозенпуд, стр. 97, 98).

р. 12. Они тебя по ланите, а ты им на радостях всю спину подставишь. — Перифраз евангельского поучения: «Кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (см.: Евангелие от Матфея, гл. 5, ст. 39).

СЛАБОЕ СЕРДЦЕ

(Стр. 16)

ОЗ, 1848, № 2, отд. I, стр. 412–446.

1865, том I, стр. 52–69.

Автограф неизвестен.

Впервые напечатано: ОЗ, 1848, № 2, отд. I, с подписью: Ф. Достоевский (ценз. разр. — 31 декабря 1847 г.).

Печатается по тексту 1865 со следующими исправлениями по ОЗ:

Стр. 20, строка 34: «ведь он мне, Аркаша» вместо «ведь он мне, Вася» (опечатка во всех прижизненных изданиях).

Стр. 32, строки 16–17: «Ну, если б от тебя потребовали благодарности» вместо «Ну, если от тебя потребовали благодарности».

Стр. 37, строка 21: «Я как будто из какого-то сна выхожу» вместо «Я как будто из какого сна выхожу».

Стр. 45, строки 9–10: «испуганный, расстроенный» вместо «испуганный, растроганный».