Полное собраніе сочиненій въ двухъ томахъ.

Между тмъ, на остров Св. Георгія случилось происшествіе, новое посреди его однообразной жизни. Въ мор показалась маленькая лодка, плывшая къ острову; въ лодк сидли два человка: одинъ монахъ, другой въ Европейской одежд, еще никогда невиданный на остров. Монахъ давно былъ знакомъ островитянамъ, часто для ихъ потребностей перезжая со скалы на землю; но кто же другой? Черты лица его ясно обнаруживали Грека; круглая шляпа надвинута на глаза; станъ замтно высокій, хотя весь обвитый длиннымъ плащемъ. Съ любопытствомъ и недоумніемъ ожидали они его приближенія. Но когда лодка подъхала къ утесу, прежде Европейца монахъ одинъ взошелъ на островъ, прося собравшихся жителей, чтобы они, изъ осторожности, скрылись отъ минутнаго гостя, хотя въ ближній лсъ. Жители тотчасъ же исполнили совтъ старца; но многіе, спрятавшись въ кустахъ, съ дтскимъ любопытствомъ смотрли оттуда, ожидая, что будетъ? а нкоторыя дти легли въ густую траву недалеко отъ самой дороги. Въ томъ числ былъ и двнадцатилтній Александръ.

Посреди шумной Европейской жизни, кипящей разнообразіемъ перемнъ, мудрено понять, какъ сильно въ уединеніи зажигается любопытство человка самыми бездльными обстоятельствами, которыя сколько-нибудь нарушаютъ обыкновенный порядокъ тишины. Въ этомъ положеніи находились жители острова. Съ мужественною крпостію ума обнимали они самыя глубокія соображенія отвлеченнаго мышленія; но самому ничтожному явленію изъ живой дйствительности поддавались со всею воспріимчивостію ребенка. Отъ того, напрягая вниманіе, глядли они изъ-за кустовъ своихъ, к`aкъ незнакомецъ вышелъ на островъ, к`aкъ онъ, вмст съ монахомъ, пошелъ по дорог въ монастырь, и к`aкъ они, улыбаясь, переглянулись между собою, когда лежавшій въ трав Александръ выставилъ изъ нея свою кудрявую голову, чтобы лучше разсмотрть прізжаго, проходившаго мимо.

Подойдя къ монастырю, Европеецъ снялъ шляпу, перекрестился, но, не останавливаясь, пробжалъ путь свой. „Куда?” думали они.

Любопытство ихъ еще увеличилось, когда они замтили, что путники избрали дорогу къ той отдаленной кипарисовой рощ, гд таилась въ глуши кедровъ и деревьевъ небольшая пещера одного пустынника, который уже многіе годы скрывался тамъ отъ взоровъ людей, ни для кого не отворяя дверей своего подземелья.

Но когда путники подошли къ нему, и незнакомецъ постучался у входа, произнеся нсколько неслышныхъ имъ словъ, тогда, къ удивленію жителей, загремлъ внутри желзный затворъ, и дверь растворилась. Незнакомецъ взошелъ туда одинъ; провожавшій монахъ остановился у входа; дверь снова заперлась изнутри.

Долго оставался незнакомецъ въ подземель; но жители не уставали смотрть туда, ожидая его появленія.

Наконецъ, показался онъ изъ пещеры, а вмст съ нимъ и самъ отшельникъ, столько времени невиднный ни кмъ.

Старецъ былъ низкаго роста, и еще боле согнутый постомъ и годами; черную рясу опоясывалъ ременный поясъ, на голов низкій Греческій клобукъ, лицо почти заросло сдыми волосами; но въ свтлыхъ глазахъ его сіяла свжесть молодости, печать строгой жизни и чистоты душевной.

Отъ непривычки, можетъ быть, или отъ лтъ, онъ съ трудомъ, казалось, передвигалъ свои ноги; однако, опираясь на посохъ, безъ отдыха шелъ съ незнакомцемъ, провожая его до самаго берега, и что-то во всю дорогу говорилъ ему съ видимымъ жаромъ. Европеецъ молчалъ, изрдка отвчая.

Никто не слыхалъ ихъ любопытнаго разговора. Иногда только отдльныя слова старца долетали до тхъ, кто былъ ближе къ дорог. Эти слова были: „Греція... Божья помощь... война... избранный человкъ... еще не готово... великое дло... теб...”, и тому подобныя. Иногда слышались и цлыя реченія, какъ напримръ: „государственныя дла мн чужды, только сердце болитъ за братію.” Или же: „велика опасность отъ неврныхъ, не меньше отъ иноврныхъ, а больше отъ своихъ.” Или еще: „великое дло готовится; только начать его безвременно, все тоже, что стать за противниковъ.” Но самая длинная рчь изъ его разговора, которую удалось поймать нкоторымъ, была слдующая: „Остановись не много: посмотри на этотъ прекрасный островъ! Еще Богъ бережетъ его; жизнь на немъ не похожа на вашу грязную; люди не знаютъ его; но если бы узнали, какъ бы удивились они! А, кажется, чему бы? Что тутъ новаго? Въ душ каждаго человка есть такой же незамтный, такой же потерянный островокъ, снаружи камень, внутри рай! Только ищи его. Только душа часто сама не знаетъ объ немъ. А еще хуже, если...” Тутъ старецъ повернулъ въ другую сторону, продолжая путь свой, и больше не слышно было его словъ.