Полное собраніе сочиненій въ двухъ томахъ.

Весь частный и общественный бытъ Запада основывается на понятіи о индивидуальной, отдльной независимости, предполагающей индивидуальную изолированность. Оттуда святость вншнихъ формальныхъ отношеній, святость собственности и условныхъ постановленій важне личности. Каждый индивидуумъ — частный человкъ, рыцарь, князь или городъ, внутри своихъ правъ есть лицо самовластное, неограниченное, само себ дающее законы. Первый шагъ каждаго лица въ общество есть окруженіе себя крпостію, изъ нутра которой оно вступаетъ въ переговоры съ другими и независимыми властями.

Въ прошедшій разъ я не докончилъ статьи моей, а потому обязанъ продолжать ее теперь. Я говорилъ о различіи просвщенія въ Россіи и на Запад. У насъ образовательное начало заключалось въ нашей Церкви. Тамъ вмст съ христіанствомъ дйствовали на развитіе просвщенія еще плодоносные остатки древняго языческаго міра. Самое христіанство Западное, отдлившись отъ Вселенской Церкви, приняло въ себя зародышъ того начала, которое составляло общій оттнокъ всего Греко-языческаго развитія: начала раціонализма. Потому и характеръ образованности Европейской отличается перевсомъ раціональности.

Впрочемъ этотъ перевсъ обнаружился только впослдствіи, когда логическое развитіе, можно сказать, уже задавило христіанское. Но въ начал раціонализмъ, какъ я сказалъ, является только въ зародыш. Римская Церковь отдлилась отъ Восточной тмъ, что нкоторые догматы, существовавшіе въ преданіи всего Христіанства, она измнила на другіе, вслдствіе умозаключенія. Нкоторые распространила, вслдствіе того же логическаго процесса, и также въ противность преданію и духу Церкви Вселенской. Такимъ образомъ логическое убжденіе легло въ самое первое основаніе католицизма. Но этимъ и ограничилось дйствіе раціонализма на первое время. Внутреннее и вншнее устройство Церкви, уже совершившееся прежде въ другомъ дух, до тхъ поръ существовало безъ очевиднаго измненія, покуда вся совокупность церковнаго ученія не перешла въ сознаніе мыслящей части духовенства. Это совершилось въ схоластической философіи, которая, по причин логическаго начала въ самомъ основаніи Церкви, не могла иначе согласить противорчіе вры и разума, какъ силою силлогизма, сдлавшагося такимъ образомъ первымъ условіемъ всякаго убжденія. Сначала, естественно, этотъ же самый силлогизмъ доказывалъ вру противъ разума и подчинялъ ей разумъ силою разумныхъ доводовъ. Но эта вра, логически доказанная и логически противопоставленная разуму, была уже не живая, но формальная вра, не вра собственно, а только логическое отрицаніе разума. Потому въ этотъ періодъ схоластическаго развитія католицизма, именно по причин раціональности своей, Западная Церковь является врагомъ разума, угнетающимъ, убійственнымъ, отчаяннымъ врагомъ его. Но развившись до крайности, продолженіемъ того же логическаго процесса, это безусловное уничтоженіе разума произвело то извстное противодйствіе, котораго послдствія составляютъ характеръ теперешняго просвщенія. Вотъ что я разумлъ, говоря о раціональномъ элемент католицизма.

Христіанство Восточное не знало ни этой борьбы вры противъ разума, ни этого торжества разума надъ врою. Потому и дйствія его на просвщеніе были не похожи на католическія.

Разсматривая общественное устройство прежней Россіи, мы находимъ многія отличія отъ Запада, и во первыхъ: образованіе общества въ маленькіе такъ называемые міры. Частная, личная самобытность, основа Западнаго развитія, была у насъ такъ же мало извстна, какъ и самовластіе общественное. Человкъ принадлежалъ міру, міръ ему. Поземельная собственность, источникъ личныхъ правъ на Запад, была у насъ принадлежностью общества. Лицо участвовало во столько въ прав владнія, во сколько входило въ составъ общества.

Но это общество не было самовластное, и не могло само себя устраивать, само изобртать для себя законы, потому что не было отдлено отъ другихъ ему подобныхъ обществъ, управлявшихся однообразнымъ обычаемъ. Безчисленное множество этихъ маленькихъ міровъ, составлявшихъ Россію, было все покрыто стью церквей, монастырей, жилищъ уединенныхъ отшельниковъ, откуда постоянно распространялись повсюду одинакія понятія объ отношеніяхъ общественныхъ и частныхъ. Понятія эти мало по малу должны были переходить въ общее убжденіе, убжденіе въ обычай, который замнялъ законъ, устроивая, по всему пространству земель подвластныхъ нашей Церкви, одну мысль, одинъ взглядъ, одно стремленіе, одинъ порядокъ жизни. Это повсемстное однообразіе обычая было, вроятно, одною изъ причинъ его невроятной крпости, сохранившей его живые остатки даже до нашего времени, сквозь все противодйствіе разрушительныхъ вліяній, въ продолженіе 200 лтъ стремившихся ввести на мсто его новыя начала.