Полное собраніе сочиненій въ двухъ томахъ.

Вслдствіе этихъ крпкихъ, однообразныхъ и повсемстныхъ обычаевъ, всякое измненіе въ общественномъ устройств, не согласное съ строемъ цлаго, было невозможно. Семейныя отношенія каждаго были опредлены прежде его рожденія; въ такомъ же предопредленномъ порядк подчинялась семья міру, міръ боле обширный — сходк, сходка — вче и т. д., покуда вс частные круги смыкались въ одномъ центр, въ одной Православной Церкви. Ни какое частное разумніе, ни какое искусственное соглашеніе не могло основать новаго порядка, выдумать новыя права и преимущества. Даже самое слово: право, было у насъ неизвстно въ Западномъ его смысл, но означало только справедливость, правду. Потому ни какая власть, ни какому лицу, ни сословію, не могла ни даровать, ни уступить никакого права, ибо правда и справедливость не могутъ ни продаваться, ни браться, но существуютъ сами по себ, независимо отъ условныхъ отношеній. На Запад, напротивъ того, вс отношенія общественныя основаны на условіи, или стремятся достигнуть этого искусственнаго основанія. Вн условія нтъ отношеній правильныхъ, но является произволъ, который въ правительственномъ класс называютъ самовластіемъ, въ управляемомъ — свободою. Но и въ томъ и въ другомъ случа этотъ произволъ доказываетъ не развитіе внутренней жизни, а развитіе вншней, формальной. Вс силы, вс интересы, вс права общественныя существуютъ тамъ отдльно, каждый самъ по себ, и соединяются не по нормальному закону, а — или въ случайномъ порядк, или въ искусственномъ соглашеніи. Въ первомъ случа торжествуетъ матеріальная сила, во второмъ — сумма индивидуальныхъ разумній. Но матеріальная сила, матеріальный перевсъ, матеріальное большинство, сумма индивидуальныхъ разумній, въ сущности составляютъ одно начало, только въ разныхъ моментахъ своего развитія. Потому общественный договоръ не есть изобртеніе энциклопедистовъ, но дйствительный идеалъ, къ которому стремились безъ сознанія, а теперь стремятся съ сознаніемъ вс Западныя общества, подъ вліяніемъ раціональнаго элемента, перевсившаго элементъ христіанскій.

Въ Россіи мы не знаемъ хорошо границъ княжеской власти прежде подчиненія удльныхъ княжествъ Московскому; но если сообразимъ, что сила неизмняемаго обычая длала всякое самовластное законодательство невозможнымъ; что разборъ и судъ, который въ нкоторыхъ случаяхъ принадлежалъ князю, не могъ совершаться несогласно со всеобъемлющими обычаями, ни толкованіе этихъ обычаевъ, по той же причин, не могло быть произвольное; что общій ходъ длъ принадлежалъ мірамъ и приказамъ, судившимъ также по обычаю вковому и потому всмъ извстному; наконецъ, что въ крайнихъ случаяхъ князь, нарушавшій правильность своихъ отношеній къ народу и Церкви, былъ изгоняемъ самимъ народомъ, — сообразивши все это, кажется очевидно, что собственно княжеская власть заключалась боле въ предводительств дружинъ, чмъ во внутреннемъ управленіи, боле въ вооруженномъ покровительств, чмъ во владніи областями.

Вообще, кажется, Россіи такъ же мало извстны были мелкіе властители Запада, употреблявшіе общество, какъ бездушную собственность, въ свою личную пользу, какъ ей неизвстны были и благородные рыцари Запада, опиравшіеся на личной сил, крпостяхъ и желзныхъ латахъ, не признававшіе другаго закона, кром собственнаго меча и условныхъ правилъ чести, основанныхъ на закон самоуправства.

Впрочемъ, рыцарства у насъ не было по другимъ причинамъ.

Съ перваго взгляда кажется непонятнымъ, почему у насъ не возникло чего нибудь подобнаго рыцарству, по крайней мр во время Татаръ? Общества были разрознены, власть не имла матеріальной силы, каждый могъ переходить съ мста на мсто, лса были глубокіе, полиція была еще не выдумана; отчего бы, кажется, не составиться обществамъ людей, которые бы пользовались превосходствомъ своей силы надъ мирными земледльцами и горожанами, грабили, управлялись, какъ хотли, захватили бы себ отдльныя земли, деревни, и строили тамъ крпости; составили бы между собой извстныя правила, и такимъ образомъ образовали бы особенный классъ сильнйшаго сословія, которое, по причин силы, могло бы назваться и благороднйшимъ сословіемъ? — Церковь могла бы воспользоваться ими, образуя изъ нихъ отдльные ордена, съ отдльными уставами, и употребляя ихъ противъ неврныхъ, подобно Западнымъ крестоносцамъ. Отчего же не сдлалось этого?